Северный ветер

С черного хода, через ту же дощатую пристройку, Ян Робежниек выходит во двор. Хорошо еще, что нет этого проклятого пса. Он торопливо семенит мимо скотного двора и занесенных снегом кустов сирени. Скоро — дорога. Вдруг раздается лай, и со стороны дома испольщика со всех ног несется пес, разбрасывая по сторонам снег. Разъяренный, оскалив зубы и сморщив слюнявую морду, пес бросается прямо к икрам. Не пнешь же его ногой и снежным комом не швырнешь. Ян опять деланно улыбается и что есть сил старается задобрить пса и обратить нападение в шутку. Но мопс неумолим. До середины аллеи с лаем бежит он за ним и смолкает, лишь подавившись снегом. Фыркая и чихая, пес останавливается… У дома испольщика стоят трое драгун с двумя работницами из пасторской мызы и зубоскалят, глядя учителю вслед.

Робежниек возвращается в еще более тяжелом настроении, чем пришел. «Я хочу посмотреть, как вы будете вести себя»… Подумаешь! А не спрячь я тебя той ночью, может быть, вороны теперь клевали бы твои кости. Вот вам благодарность».

Снова взвешивает он каждый день и каждый час, все то недоброе, что угрожает ему, и то хорошее, на что он мог бы сослаться: Тяжело, невыносимо тяжело! И когда все это кончится?..

Внимание его привлекает протоптанная множеством ног тропинка через узкую лужайку к речке. Он замечает иву на той стороне и, почему-то заинтересовавшись ею, сворачивает туда.

Наклоняется, вздрагивает и выпрямляется, как струна. Кровь… Большая лужа коричневой густой крови, не впитавшейся в мерзлую землю. И вокруг снег испещрен каплями крови…

«Проклятые! Еще одного убили…» Тут же за исцарапанной пулями ивой вскопана земля. Из мерзлых комьев набросано нечто вроде бугорка. Его уже успели осыпать листьями грушанки и зеленым плауном. В расщепленную палку воткнута бумажка.

Ян Робежниек нагибается и читает надпись карандашом:

«Слава павшим героям! Проклятье убийцам!»

Да… Надо бы снять шапку и молитвенно сложить руки. Но его охватывает страх. Пугливо озираясь, спешит через речку в обратную сторону. Оттуда он замечает на верхушке ивы маленький красный флажок.

— Проклятые!.. — невольно срывается у него с языка. Боязливо озираясь по сторонам, он торопится прочь отсюда, будто земля горит у него под ногами. — Хоть бы унялись, наконец. Чего они этим достигнут?..

Дома плотно прикрывает дверь в спальню. Там жена с маленьким ребенком и прислуга. Оттуда вечно доносится детский писк, плеск воды и шелест пеленок. Пошлые, серые, надоевшие будни и спертый воздух… По утрам он выходит из спальни совсем одуревший.

Ян останавливается в гостиной с красной плюшевой мебелью. Здесь чисто и уютно. На стене картина Клевера «Заход солнца». А всего лучше в кабинете. Тепло, опрятно. Книги аккуратно сложены на полке. У печки кушетка под полосатым чехлом. На письменном столе черный мраморный чернильный прибор с золочеными крышками. В кожаном кресле так удобно сидеть.

Ян Робежниек садится, и на душе у него снова хорошо и спокойно. Здесь его место, его труд. Ни за что, ни за что не променяет он свою тихую жизнь на какие-то дикие фантазии и бредни. Вычеркнуть бы из прошлого все эти юношеские безумства и увлечения. А из настоящего — кровавые картины, тайные угрозы и вечную тревогу…

Как бы там ни было, добром у него не отнимут его благополучия. За него готов он бороться до последнего. Пусть ценою унижений и насмешек, но он отстоит свою жизнь! Она стоит того. Стоит!

12

Освободившись от служебных дел, Подниек возвращается домой.

В низких санках сидеть неудобно. Подняв лохматый барашковый воротник шубы, крытой домотканым сукном, он горбится и поеживается. Обутые в валенки ноги укутаны еще дерюгой. Снова подморозило. Дороги замело снегом. Полозья нудно скрипят, покачиваясь в глубоких наезженных колеях. Лошадка едва плетется. Веревочный повод болтается на треснувшей, обмотанной бечевкой дуге. Чересседельник, завязанный пятью узлами, каким-то образом отвязался от оглобли. Хомут хлопает лошадь по груди, и она то и дело сердито вскидывает голову. Ездоку лень вылезти, подтянуть как следует. Руки слегка зябнут. И ноги тоже. Дует резкий северо-восточный ветер. Не хочется шевелиться.

Он вконец устал и ко всему равнодушен. Ни одного дня спокойного. В волостном правлении всегда полно народу. Приходят с паспортами для прописки или всякие должники и жалобщики. Просители, просители без конца… А что он может сделать? Разве у него власть? Вильде чаще всего действует на свой страх и риск. С ним не поспоришь. У него хорошие отношения с начальником в имении. А старшиной все помыкают, как дураком или мальчишкой.

Сегодня непонятным образом исчезли из шкафа двадцать пять паспортных бланков. Никто понять не может, как это случилось. Вильде подозревает Гобу и уже донес об этом господам. Подниеку поручено разузнать, не связан ли его помощник с социалистами и лесными братьями. А как узнаешь? Он ведь не сыщик какой-нибудь, чтобы выслеживать своих помощников! Надоело все до смерти! Если б мог — сегодня же бросил эту должность к чертям собачьим.