Северный ветер

Бывший поденщик Гайлена Зирнис, здоровенный детина, у которого даже три недели, проведенные в подвале, не успели стереть с лица здоровый румянец. Чахоточный портной Велена, которого обвиняют как участника церковной демонстрации прошлым летом. И сын пряхи Акотиене — семнадцатилетний стройный парень. За ним числится много преступлений. Где бы что ни происходило, ко всему, говорят, он причастен.

На сей раз драгуны конвоируют пешком. Они пьяны, как всегда, но с арестованными обращаются вежливо, почти любезно.

— Посмотрим, как там… — тихо рассуждает Акот, жадно любуясь позабытыми уже картинами природы.

— В Риге? — кашляя, отзывается Велена. — Думаю, все-таки лучше, чем здесь. В подвале совсем дышать нечем, грудь болит.

— Ну, ты, пожалуй, вообще не долго протянешь, — смеется Зирнис. — Слышишь, как по тебе кладбищенские псы воют?

— Ничего подобного! — горячо протестует Велена. — Зимой я всегда больше кашляю. А чуть настанет лето, почти что совсем проходит. Мне только фрукты нужны да свежий воздух.

— Молоко нужно пить, — поучает Акот. — Теплое, парное. Каждый день штофа по два, по три… Когда мы в Ранданах жили, там был у хозяина брат. Совсем уже кончался — черный стал, как земля. Еле воздух ртом хватал. А потом, как на диво, начал оживать на глазах. Через год какой-нибудь его и узнать нельзя было.

— Тот самый, у которого теперь лавка возле валодзенской корчмы, — поясняет Зирнис.

— Да? — радостно восклицает Велена. — Ну, скажите! Кто бы мог подумать, что он когда-нибудь болел? Мужик как бык.

— Вот я тебе и говорю — от молока и от свежего воздуха. Все лето он из лесу не вылезал…

— Сосновый лес — от него самая польза. У меня шурин лесником на Рижском взморье. Там тоже сосновые леса. На будущее лето поеду к нему. Родственник, он добрый, даже швейную машину помог нам купить. Он мне не откажет. А жена сможет за это кое-чего им пошить. Ребенок у нас уже не маленький, третий годок пошел, на руках не носить. Пусть сам поползает. Мне хуже всего сидеть на месте. А стоит немного побыть на свежем воздухе, сразу становится легче…

Зирнис показывает рукой в сторону дороги.

— Видите, возле тех кустов… Там я прошлой весной вскопал примерно с полпурвиеты. А снял четырнадцать пур картофеля да полтора берковца льна. Мать такие рубахи наткала! Вот и сейчас одна на мне. Я и нынче под ячмень такой же участок вскопал. Хоть бы выпустили поскорей на волю, посеяться.

— Выпустят, выпустят, — бодро уверяет Велена. — На что мы им… Согнали полволости. Так им и тюрем не хватит. Поначалу побесятся…

— Ну, долго им тут не хозяйничать, — ворчит Акот. Они как раз проходят лесочком мимо молодых березок и елей. До станции остается версты две.

Драгуны сзади нарочно говорят громко:

— Послушайте, братцы. Что мы их так далеко гоним? Самим обратно по снегу плестись. Может, отпустим, пусть бегут?

— Нельзя. Что начальство скажет?..

— Начальство… Не больно они им нужны. Тремя больше или меньше. Оно уж не знает, куда их девать. Я говорю: пускай удирают.

— По мне — пускай. Но уж если узнают, сам будешь в ответе.

— Ничего не узнают. Они ж не первые, которых мы так отпускаем… Эй, ребята! Надоело нам с вами валандаться. Валяйте в лес — и баста.

Трое пленников недоуменно переглядываются.

— Что вы, господа, шутите…

— Никак не шутим. Дурачье какое. Отпускают их на волю, а они еще ломаются… Ну, живей! Через канаву и в лес!

Двое еще медлят. Все так неожиданно и непонятно. Некогда обдумывать. А Велена уже перескочил на ту сторону канавы и большими шагами, прижимая руки к бокам, приближается к опушке. Следом прыгает Акот, пытаясь его догнать. Только Зирнис, повернувшись, недоверчиво смотрит на конвоиров.

— Чего глазеешь! Марш!

Зирнис увертывается от поднятого на него приклада, прыгает через канаву и кидается прямо в чащу. Бежит неестественно большими шагами, петляя и втянув голову в плечи.

Раздаются восемь выстрелов, спустя мгновенье еще восемь.

Велена с Акотом падают после первых… Но Зирнис все еще бежит. За ним гонятся. Стреляют часто и беспорядочно. Несколько минут звучат одиночные выстрелы и слышна брань. Затем трое солдат бросаются к упавшему на опушке и начинают яростно добивать его прикладами. Подбегает четвертый, выхватывает шашку и рубит…

Солдаты мимоходом оглядывают и тех двух. Велена свалился на бок. Одна нога странно подвернута. Под головой и плечом ярким ковром медленно расплывается светло-красное пятно. Вокруг него и Акота снег повсюду забрызган пятнами и каплями крови. Круглые точечки, овальные, будто разбившиеся обо что-то капли, красные остроугольные звездочки…

Акот лежит ничком. Вытянутые вперед руки будто ухватились за снег. Шапка отлетела в сторону. Под грудью у него такой же разрастающийся кровавый ковер.

Драгун, тяжелым сапогом пнув его в бок, отходит. Потом все закуривают, вскидывают винтовки на плечи и удаляются.