Северный ветер

Короткими и точными ударами ножа Игорь одного за другим лишал их жизни. Завыла и легла на снег, прижав уши, волчица. Она была на сносях, в ее животе уже шевелились щенки, волчата, и она сдалась человеку ради них.

Игорь не стал ее убивать; связав ей лапы, он вытащил ее из западни и принес в стойбище. Она приняла ошейник и цепь, не рвалась и не пыталась ее перегрызть. Она приняла мясо из рук Игоря и не рычала на него, когда он приходил. Она выкопала в снегу нору и через две недели ощенилась тремя волчатами. А еще через две недели они, пользуясь полной свободой, убегали от своей прикованной цепью матери поиграть с сыном Ошаны, трехлетним веселым и кудрявым мальчишкой с большими карими глазами.

Кто был его отец, Игорь не знал, но Ошана почему-то старалась говорить с ним по-русски. Игорь тоже, вообще так сложилось, что мальчуган больше находился у Игоря с Гулей, как Игорь ласково называл свою жену. Ошана всегда отправляла их со своим малышом подальше от стойбища, если ждала гостей или приходили гости нежданные. Так было и в тот раз, когда ушел в тайгу и не вернулся старый Такдыган.

Именно тогда, по возвращении в стойбище Ошаны, к нему стала возвращаться память, и он очень жалел о том, что не застал приходившего в гости Вангола.

— Он сказал, что вернется сюда, — успокаивала его Ошана. — Ведь он сын оленихи и Духа тайги. Он всегда держит свое слово. Он не сможет долго жить в другом мире. Он вернется, когда услышит зов тайги, когда он здесь будет нужен. Мы дождемся его.

— Как он найдет нас?

— Он всегда знает, где мы.

— Как это может быть, Ошана?

— Все люди связаны друг с другом, только не знают об этом. А мы знаем. Достаточно подумать о том, кто тебе нужен, он это почувствует, где бы он ни был. Только прислушается ли к голосу своего сердца? Если прислушается, все поймет. А если нет, решит, что просто вспомнился ему кто-то, просто так. А просто так ничего в этом мире не бывает. Все почему-то и для чего-то. Вот и ты оказался здесь не просто так, а для чего-то. Значит, ты именно здесь нужен. Придет время, узнаешь, для чего, а пока, пока принеси воды, сынок, в котле пусто, мясо варить будем.

Вангол некоторое время возился с чайником, керосинка никак не хотела гореть.

Гюнтер терпеливо ждал, ерзая на лавке. Он порывался продолжить рассказ, но не хотел говорить громко, за деревянной перегородкой возилась хозяйка дома. Она могла услышать и узнать то, что может перевернуть все в этом мире. Гюнтеру было не понять, что любой человек, услышавший сейчас его рассказ, в лучшем случае улыбнулся бы, не поверив ни единому слову. А в худшем — позвонил бы в психушку. Поэтому он ждал, пока Вангол кипятил воду, заваривал крепкий чай, разливал его по железным кружкам. Только когда первый глоток горячего чая согрел его и Вангол, со своей кружкой, удобно устроился напротив, Гюнтер продолжил:

— Так вот. С удивлением наблюдая те метаморфозы, что происходили с моим одеянием, я не заметил, как капсула начала медленно вращаться. Это вращение постепенно ускорялось, и кресла потихоньку стали перемещаться, как бы под действием центробежных сил, к стенам. Одновременно с этим я вдруг почувствовал, что капсула, как бы выйдя из зацепов, пошла вниз, она просто падала, проваливаясь, вероятно, в вертикальный тоннель. Я не мог понять точно, что происходит, но, несмотря на прижимавшую к креслу центробежную силу, ощущал падение с огромной скоростью. У меня закружилась голова, мне было плохо, но сознания я не терял. Потом произошло какое-то как будто переворачивающее движение, и падение стало замедляться. Самое интересное, что все это время мне было абсолютно не страшно. Как будто кто-то был рядом и держал меня за руку, знаете, как в детстве не страшно идти, когда за руку тебя ведет отец. Все это происходило очень долго, несколько часов, я ощутил голод и уже совсем изнемогал, когда капсула замерла и вращение прекратилось. Кресла опять сошлись внизу капсулы, и я понял, что мое тело свободно.

Если честно, то, когда все это происходило, я про себя молился, а молюсь я с закрытыми глазами. Так мне легче почувствовать Бога.