Северный ветер

Майор Крас ков, сделав с вечера запрос по Макушеву, уже в пять утра знал о его местонахождении. Он был в госпитале под Москвой; главврач по телефону подтвердил, что капитан Макушев может быть выписан, поскольку здоровьем обладает просто богатырским и практически оправился от ран. Красков убедительно попросил главврача отправить капитана сегодня же машиной в Москву, что и было сделано. Макушев, по подсчетам майора, должен был приехать после обеда. Он решил отправить встречать капитана Макушева лейтенанта Арефьева, поскольку был абсолютно уверен в том, что лейтенант говорил ему правду. В этом он убедился еще раз во время сеанса связи с Ванголом. Тот подтвердил, что кандидатура Арефьева в дополнительной проверке не нуждается, поскольку проверен неоднократно им самим в сложных боевых ситуациях. Красков передал привет от родственников, которые с нетерпением ждут его возвращения. Вангол ответил, что при первой же возможности обязательно их навестит. Дальше оговаривались возможности переброски боеприпасов и личного состава. Красков понял, что Вангол знает, где ему назначена встреча. Как только Красков встретился и переговорил с капитаном Макушевым, Арефьев и Макушев были отправлены в краткосрочный отпуск, с пребыванием по месту жительства Арефьева. Вечером того же дня в телефонной трубке он услышал условный сигнал о том, что Вангол ждет его в условленном месте.

— Ну, здравствуй, «Ветер»!

— Здравствуйте, Иван Иванович!

— Возмужал, возмужал, сколько мы не виделись, полгода?

— Да, Иван Иванович, полгода войны…

— Ну и где ж ты, сокол, воевал? Рассказывай, почему тебя в преступники особо опасные определили и сыск по всей России-матушке ведут? — то ли шутя, то ли всерьез спрашивал майор, обнимая Вангола.

— Простите, оплошал, товарищ командир.

— Ладно, давай рассказывай все по порядку, а то я тут наслушался сказок про тебя.

— То, что связано с уничтожением банды Остапа, вам рассказали мои друзья, они там были, и повторяться не имеет смысла. Разве что некоторые детали, вас интересующие в связи с определением меня в преступники. Так вот, в ходе преследования банда укрылась в пещере, мы ее оттуда выкурили и уничтожили, а во время боя я на полу этой пещеры нашел несколько монет. Вот одна из них, последняя.

Вангол вытащил из кармана и положил на стол перед майором золотой царский пятирублевик.

— А было их десять, разных, одним червонцем заплатил за квартиру, на чем и засветился. Если из-за этого весь сыр-бор, готов дать пояснения.

— Придет время, дашь. А где остальные потратил? Раз начал, колись уже. С какой стороны еще тебя засечь могли?

— А вот об этом, товарищ майор, нам нужно поговорить отдельно и очень серьезно.

— Хорошо. Говори.

— Как вы знаете, чтобы предотвратить попытку массового дезертирства, мне пришлось внедриться в среду уголовников в эшелоне.

— Насколько мне стало известно из материалов О ГПУ, ты выполнил поставленную задачу.

— Да, разве об этом есть какие-то материалы?

— Есть рапорт начальника эшелона и докладная твоего друга Макушева, они, правда, о тебе лично там не пишут, но упоминают об агентурном донесении, раскрывшем замысел бандитов, и даже это донесение в материалах имеется. Надеюсь, ты помнишь его текст?

— Конечно помню.

— Вот и хорошо, думаю, это может пригодиться. Так, что дальше?

— А дальше было вот что, Иван Иванович, заранее прошу вас мне верить, потому что то, о чем я сейчас расскажу, это даже не сказка, это просто фантастика, которая, правда, является реальностью точно такой же, как то, что мы с вами сидим сейчас в этой комнате.

— Хорошо, Вангол, я слушаю тебя.

— В вагоне зэки держали живым ради пайки проигранного в карты заключенного. Мне удалось его спасти, просто из желания предотвращения его убийства. Все сделал чисто и уже думал вывести его и сдать органам, но он оказался немцем, мало того, одним из важных сотрудников какой-то совершенно секретной организации под эгидой СС и самого Гиммлера, называемой «Аненербе». Мне пришлось сыграть на его подавленном состоянии, и он полностью мне раскрылся. Это офицер СС, но, по большому счету, просто ученый, приглашенный благодаря своим научным способностям в эту организацию, Гюнтер Миттель.

— Уже очень интересно…

— Дальше будет еще интереснее, Иван Иванович. Я сначала подумал, что он болен душевно, но потом убедился в том, что все, о чем он мне рассказал, — чистая правда, как бы она ни была фантастична.

— Да рассказывай уже, заинтриговал в корень…

— Хорошо, слушайте! — И Вангол рассказал все, что услышал от Гюнтера Миттеля.

Это заняло много времени, но Красков слушал с нескрываемым интересом. Он ходил по комнате, курил и слушал чрезвычайно внимательно, лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Когда он услышал о том, что сейчас Гюнтер в Ленинграде ждет возвращения Вангола, он, закрыв глаза, покачал головой и спросил:

— Почему именно там, а не здесь, в Москве?

— Гюнтер родился в Петербурге, он понимает, что его дни сочтены, и попросил меня об этом. Да и сложилось все именно так, он сильно болен, я же рассказывал, как пришлось уходить от НКВД в Сибири.