Северный ветер

— Да-да, помню. Но ты представляешь, как сложно сейчас решать вопрос о переброске твоего подопечного в Москву?

— Проще нам туда.

— Проще, только нам его сюда надо, в Москву, на самый, так сказать, верх показывать. Вообще, Вангол, если бы тебя не знал, я посчитал бы это все бредом сивой кобылы. Но если это действительно правда, то ее надо как-то доказать, и тут просто слов недостаточно, понимаешь?

— Понимаю, есть такое доказательство. Оно хранится у Гюнтера, оно в нем самом, в его теле, ему это сделали «там».

Вангол показал при этом пальцем вниз.

— Как Гюнтер пояснил, оно сработает только один раз и самоуничтожится. Что это конкретно, ни он, ни тем более я не знаем, но оно есть и может быть быстро и легко извлечено, без какого-либо вреда для жизни и здоровья Гюнтера.

— Мне нужно все обдумать, Вангол, пока ты вне закона, но, думаю, мы найдем выход из ситуации. Придется мне идти туда. — И Иван Иванович, улыбнувшись, показал пальцем вверх. — А там словам веры нет, и, если будет прокол, нашим головам не уцелеть, Вангол, понимаешь?

— Понимаю, но уверен, что все будет хорошо, товарищ майор.

— Мне всегда нравилась твоя уверенность, сынок… но пока есть много неясного, надо выяснить, что это за «Аненербе», какое отношение к ней имеет СС. Ладно, мне нужны сутки, а вы отдыхайте пока.

— У нас очень мало времени, товарищ командир, очень, надо немедленно ехать в Ленинград.

— Ехать не получится, слишком долгая дорога, надо лететь. Так, на этом пока все, я же сказал, мне нужно время, отдыхайте.

Именно сегодня Красков должен был отчитываться по делу Вангола. Времени на подготовку практически не было, принимать решения пришлось на ходу, но Иван Иванович был разведчик из тех, о которых говорили — Мастер.

Он родился и вырос в небольшой деревушке под Петербургом, рано потерял родителей и был взят на воспитание своей теткой. Она определила племянника в хороший лицей, после окончания которого он пошел в армию добровольно, поскольку грянувшая Первая мировая не оставляла выбора юношам, в чьей крови бурлил патриотизм и гордость за свое Отечество. Там и началась его военная карьера разведчика. Революция, Гражданская война — все это лихолетье пронеслось мимо Краскова, как кадры кино для зрителя в зале, он был в разведке и не оставил это служение. Он служил Отчизне, какой бы цветом она ни была, красной или белой. Менялась власть, менялись названия его ведомства и руководство. Разведка — епархия тесная, при всей секретности индивидов были спецы, известные всем. Красков был одним из них. Все начальники, которые теперь стояли над ним, каждый в свое время так или иначе или учился у него, или учился у его учеников. Они получали звания, росли по службе, а он уже много лет оставался майором, и как-то это его не огорчало и не беспокоило. Он качественно выполнял свою работу больше двадцати лет, обучая в разведшколах разведчиков и диверсантов. Через его руки прошли тысячи офицеров разведки, которые сейчас несли эту нелегкую службу по обеим сторонам обливающихся кровью фронтов этой войны.

Тот, к кому он шел с докладом, к сожалению, не был одним из его учеников, но он его хорошо знал как прекрасного организатора разведки в войсках. Красков шел к начальству, точно зная, что ему нужно, по ходу соображая, каким образом он это сможет получить. А нужно ему было много. Первое, максимальная информация по секретной немецкой организации «Аненербе», второе, немедленное разрешение на полет в блокадный Ленинград и обратно, третье, добиться прекращения уголовного дела за отсутствием состава преступления в отношении Вангола, четвертое… а вот четвертое и третье напрямую зависят от поездки в Ленинград. Значит, с этим третьим и четвертым придется повременить. Здесь ошибки быть не должно, аргументы должны быть железными и соответствовать всем требованиям времени. А время военное, поэтому еще раз надо все проанализировать и только потом действовать решительно и твердо. С такими мыслями он вошел в кабинет полковника Арбузова и через час вышел оттуда вполне удовлетворенный собой. Приказ о допуске в информационно-аналитический отдел и разрешение на вылет в Ленинград он получил. Вылет был назначен на завтра, поэтому Иван Иванович направился прямо к аналитикам, там многие его хорошо знали.

— Иван Иванович, какими судьбами, что привело корифея разведки в наш забытый богом бумажный мир? — радушно встретил его начальник отдела.

Узнав причину визита, удивился, организация «Аненербе» не была объектом пристального внимания нашей разведки, но кое-какие сведения о ней имелись.