Северный ветер приносит вирус (СИ)

На самом деле он не так давно вообще начал выводить Вонючку на люди. Скорее всего, он бы даже предпочел этого не делать, но этого однозначно требовал эксперимент. Элемент послушания должен соблюдаться вне зависимости от наличия или отсутствия вокруг людей, вне зависимости от существующей возможности сбежать или покончить с собой. И Рамси считает, что достаточно выдрессировал Вонючку, чтобы самоуверенно рискнуть сейчас. Он доверяет себе, своим способностям, и Вонючка послушно садится на скамью, складывая руки на коленях и опуская голову, будто оправдывая его самоуверенность. Рамси хмыкает, подумав, будет ли Вонючка так смирно ждать, если ему взбредет в голову уйти на час или больше. Он решает, что будет.

Ведь депривационный эксперимент под номером шесть – единственный выживший из его подопытных на данный момент. И он определенно хочет таким оставаться и дальше.

Пар из душевой уходит медленно, Русе слегка ведет от духоты, и он делает воду холоднее. Умывает лицо, убирая мокрые волосы за уши, и шумно выдыхает через нос. Он уже вымылся, но текущая по телу вода успокаивает, разгоняет лишние мысли и одновременно бодрит слегка уставшее после занятий тело. Русе слышит, как где-то в водяном мареве хлопает дверь, и прикручивает воду слабее: Рамси моется быстро, а Русе еще хочет тщательно просушить волосы.

Русе меланхолично слушает тяжелые, липкие шаги босыми ногами – Рамси опять игнорирует правила поведения в душевых, – снимая полотенце и вытирая голову. Рамси останавливается ровно за его спиной, шумно дыша. Русе чувствует острый, душащий запах пота и давящее ощущение нетерпения от него, но для проформы не поворачивается сразу, сперва тщательно вытирая волосы по всей длине, шею под ними и даже уши.

– Ты что-то хотел? – он поворачивается наконец.

Рамси опирается на стенку душевой, уже раздраженно начав перебирать по ней ногтями. Он даже не подумал раздеться, разве что кроссовки снял, и стоит сейчас перед отцом как есть, в пропотевшей насквозь майке и шортах. Его влажные волосы прилипли к голым плечам, несколько прядей залепили широкий лоб, а от подмышек и груди несет так, что перебивает даже яркий анисовый запах геля для душа.

– Забыл шампунь? – невозмутимо спрашивает Русе.

Но Рамси угрюмо молчит, как-то по-медвежьи невесомо двинувшись ближе. Русе хорошо знает, как бесшумно и легко могут двигаться такие неповоротливые на вид твари, как медведи и его сын. И еще знает, что все это похоже на сцену из какого-то тюремного гей-порно. Конечно, он никогда не смотрел гей-порно. Конечно, он хорошо знает, что делать, если в конце концов окажется в тюрьме и, более того, в такой неудобной ситуации. Даже не считая многих лет занятий самбо и того, что неудобные ситуации, как известно, никогда не случаются с определенными людьми, Русе Болтон способен мгновенно приспособить под оружие все, что его окружает, включая воду, мыло и полотенце. Но с Рамси – это другое дело. Рамси весь являет собой простую физическую ненасытность, но ничего больше. У него жадные глаза, напряженные мощные плечи и здоровый член, тяжело лежащий в шортах.

– Ты опять не носишь белья, – констатирует Русе, и сам вовсе не стесняясь лениво вести взглядом и по мускулистым ручищам, и по приоткрытому волосатому животу.

– А ты опять смотришь мне между ног. Мои глаза метром выше, – Рамси скалится и придвигается еще ближе, клацнув зубами у отцовского носа. Но Русе даже не моргает и говорит тихо:

– Следи за языком. Я все еще твой отец и все еще могу выпороть тебя, если понадобится.

– Ар-х. Это было очень пошло, – гортанно смеется Рамси.

– Да, – Русе неприятно улыбается краем рта.

Рамси продолжает показывать зубы и качается на месте, чуток порывисто, словно пес, не уверенный, разрешает ему хозяин заглотить сочный кусок кровяной колбасы или нет. Русе думает, что однажды Рамси вместе с подачкой запросто отхватит ему приличный кусок руки. Русе кажется, что Рамси задумал это еще тогда, когда переехал к нему.

Поначалу Русе не был даже уверен, что переехавший к нему после похорон старшего сына мальчишка – типичный реднек в засранных джинсах, обгрызающий ногти и то и дело схаркивающий себе под ноги, – был тем самым, как говаривал тогда еще не покойный Хеке, гребаным гением. Что уж, если бы не диплом, лежащий у Русе в столе, он бы определенно в это никогда не поверил. Но в дипломе стояла отметка magna cum laude, а Домерик был мертв.

Рамси очень хотел понравиться отцу, это было видно.

Русе не стал спрашивать, где он достал ботулотоксин и почему вообще решил, что сможет занять место единокровного брата. Ведь на самом деле, не считая отсутствия манер и не скрываемой тяги к садизму, Рамси действительно устраивал Русе куда больше, чем Домерик.