Северо-Запад

И не забудь запирать калитку давлением воды, когда газ горячий в духовке крана, чтобы выключить, когда ты оставляешь его только с красным луком и щепоткой корицы, а потом возвращаешься, прежде чем тебе надобится микротакси – не пьяная, советует Ханвелл.

Она не может заставить его подойти поближе. Но кажется, будто его рука в ее руке, а его щека прикасается к ее, и Ли целует его руку, чувствует его слезы на своем ухе, потому что он всегда такой сентиментальный старый дурак. Она сжимает его руки в своих. Они сухи, как осень. Она чувствует тестообразную плоть незаживающей раны в центре его руки, она не излечивается, потому что в определенном возрасте такие вещи не излечиваются. Рана синюшная и теперь наполняется кровью, а поцарапал всего ничего, незаметно совсем, много-много месяцев назад о край игрового стола в клубе. Кожа отошла, они закатали ее назад и приклеили на место. И, несмотря ни на что, в прошлом году она оставалась синюшной и наполненной кровью.

Па! Не уходи! говорит Ли.

А я должен куда-то идти? говорит Ханвелл.

Компьютер свободен, говорит Мишель.

14

Огромный холм оседлывает С-З; он возвышается в Хэмпстеде, Западном Хэмпстеде, Килбурне, Уиллздене, Брондсбери, Криклвуде. Он не чужой в мире литературы. Женщина в белом поднимается по одному склону, чтобы встретить на другом Джека Шеппарда[10]. Иногда так далеко на запад и север заглядывает даже Диккенс, чтобы выпить пинту или похоронить кого-нибудь. Послушайте, там, на библиотечном ковре между научной фантастикой и местной историей, – презерватив, наполненный спермой и завязанный узлом. Раньше здесь были только фермы и поля, загородные виллы, кивающие друг другу с хребта этого холма. Их сменили железнодорожные станции, стоят на расстоянии полумили друг от друга.

Уже прошло больше месяца с того дня, когда к дверям пришла та девица, – в конце мая. Конские каштаны отлично выглядят в своей кустистой полноте, хотя все знают, что деревья болеют. Ли находится по одну сторону хребта Брондесбери, она поднимается в сиянии, не зная, кто поднимается ей навстречу. Она так удивлена, что обращается к рефлекторной эмоции: презрению. Искоса смотрит на девицу, как смотрят дети в школе. Столько времени прошло и так близко к лицу Шар – этот жест оказывается более агрессивным, чем предполагалось. Эх, если бы здесь был Мишель! Но Мишеля здесь нет. Ли в последнюю секунду пытается в последний раз отступить в сторону, надеясь пройти мимо. Маленькая рука хватает ее запястье.

– ОЙ. ТЫ.

Голова у нее не покрыта. Густые черные волосы ниспадают повсюду. Между маскировочными прядями Ли видит катастрофический фиолетовый желтый черный глаз. Из него струится вода, слезы или что-то еще непроизвольное. Ли пытается что-то сказать, но только заикается.

– Чего тебе от меня надо? Что я должна тебе сказать? Я тебя ограбила? Я наркоманка. Я украла твои деньги. Довольна? ДОВОЛЬНА?

– Дай я тебе помогу, может, получится… есть места… где помогают.

Ли воротит от собственного голоса. Какой он слабый! Словно мольба ребенка.

– Нет у меня твоих денег, поняла? У меня проблема. Ты понимаешь, что я говорю? НЕТ У МЕНЯ ДЛЯ ТЕБЯ НИ ХЕРА. Ты мне в жопу не нужна, и твой этот хер мне мозги ебать каждый ебаный день тоже не нужен. Указывает, орет. Если честно, мне это уже просто остоебенело. Чего тебе от меня надо? Чтобы я на колени встала?

– Нет, я… Я могу тебе помочь как-нибудь? Сделать для тебя что-нибудь?

Шар стихает, пожимает плечами, поворачивается, идет, пошатывается, чуть не падает. На ее хорошеньком лице закатываются глаза. Ли протягивает руку, чтобы поддержать ее. Шар грубо отталкивает.

– Возьми номер моего телефона. Пожалуйста. Я тебе запишу. Я работаю кое с кем, связи, много пожертвований, ну, через работу, ты понимаешь, это может быть…

Ли засовывает смятый конверт в карман Шар. Шар хватает пальцами лицо Ли.

– Не могу я больше. Не могу это взять.

Ли провожает Шар взглядом – та на нетвердых ногах переваливает через вершину и исчезает.

15