Северские земли (СИ)

- Да нет, это хорошо, - опять кивнул Трубецкой, - и не волнуйся, договор я помню, свою долю от этой добычи ты получишь. Но сокровищница у князя Гаврилы невелика – сам же рассказывал, что у старика всё в дело вложено было. Придётся выводить, а это процесс не быстрый. Что, если меня до того времени выкинут отсюда? А?

- Кто? – Антипа так удивился, что даже жевать перестал. – Этот боярин с двумя деревеньками? Да что он сможет-то, даже если и окажется наследником? А ведь ему даже не с вами схлестнуться придётся – за вами стоит сам царь литовский! Вряд ли его обрадует перспектива уменьшить территорию своей страны в пользу голоштанного оборванца.

- Всё так, - кивнул князь Андрей. – но ты забываешь другое Его Величество – царя Московского. Как только выяснится, что наследником княжества объявлен его подданный – можешь не сомневаться, за тощей спиной голодранца Адашева мгновенно замаячат сабли московских полков. Москвичи – большие любители прибрать чужую земельку, они так и царство своё построили, начав с занюханной Москвы и постоянно прирезая к ней там городок, а там – деревеньку. Можешь не сомневаться – свой кусок они из горла выдерут, практика у этих ребят богатая.

Антипа встал, подошёл к окну, потом открыл дверь, выглянул, никого не обнаружил и вернулся к столу.

- А если, допустим, род Адашевых угаснет? Останется ли тогда какое-нибудь препятствие между вами и белёвским столом?

- Ни единого. – отрезал Трубецкой. – Права Алины не смоет оспорить никто.

- Так в чём проблема? – улыбнулся Антипа. – Нешто в селе у Адашевых яблоки не растут?

Глава 11. "Вот заклятье мое, и да сбудутся эти слова!"

Дни до похорон князя Белёвского прошли в суете.

Всех заметно нервировало отсутствие завещания. Горожане, правда, втайне надеялись, что доверенное лицо с духовной грамотой князя появится на похоронах – кому-то ведь он должен был оставить свою волю. Если же и этого не произойдёт, то Белёвское княжество окончательно станет полем битвы, на котором будут выяснять отношения оба русских государства. Фактически княжество контролируют литовские войска, но судить по закону, то права Адашевых выше – Арина старшая дочь. «В общем, - обычно со вздохом заключали белёвцы, - как бы до сабель не дошло».

И эти опасения были оправданы, повод к войне – или хотя бы локальной битве – был слишком удобен, чтобы его не попыталась разыграть хотя бы одна из сторон.

Наконец, настал день похорон. Упокоиться князь должен был не под плитами собора, как большинство его предков, а в построенной рядом семейной усыпальнице. Мода на склепы пришла из Польши[1] и родовые некрополи быстро стали популярными и в Литве, и в Москве.

[1] Само слово «склеп» происходит от польского sklep — «свод, подвал».

На похороны собрался, кажется, весь Белёв. Гроб из собора, как положено, вынесли на руках, четверо крепких дружинников примерно одного роста взяли его на плечи, и, шагая в ногу, двинулись к усыпальнице. Возле усыпальницы гроб поставили на две лавки и объявили последнее прощание. К гробу быстро выстроилась немалая очередь из белёвцев.

Меж тем батюшка, Антипа, воевода и четверо дюжих дружинников отправились вскрывать усыпальницу. Саркофаг князю сделали заранее, рядом с женой, он сам его осматривал, ещё будучи живым и остался вполне доволен. Поэтому сейчас оставалось только поставить внутрь саркофага гроб, да накрыть тяжелой каменной крышкой - для чего и были взяты дружинники.

Дверь в склеп ладили надёжную, с защитой от воров, со множеством замков и засовов, поэтому настоятель собора довольно долго гремел ключами и лязгал запорами. Наконец дверь, нещадно скрипя, открылась.

Подождав немного, чтобы воздух проветрился, двое дружинников запалили факелы и батюшка, перекрестившись, первым шагнул внутрь. Подойдя к захоронениям, отец Варфоломей кивнул на нужный саркофаг, и густым басом скомандовал дружинникам:

- Крышку снимайте, только аккуратно, тяжёлая, и вот здесь у стеночки ставьте.

Меж тем глазастый Антипа заметил, что на соседнем надгробии лежит какой-то длинный предмет. Он протянул было руку, но от резкого толчка отлетел в сторону, едва не потеряв равновесие. Это воевода пихнул его плечом, твёрдым до каменности.

- Куда лапки тянешь, пёс?! - зло бросил предводитель дружинников и сам взял находку в руки.

Это оказался свинцовый футляр, обычно используемый гонцами для хранения важных грамот, с обеих сторон опечатанный сургучными печатями.

- Вон оно что! - протянул воевода. - На надгробии княгини покойной, значится, грамотка лежала. Вот оно что значило - "жена скажет". Духовная это княжья, завещание его. Видать, князь Гаврила, нам никому не доверяя, сам его сюда спрятал.

- Вестимо, так! – кивнул и священник. – Ключи от склепа только у меня, да у него были.

- Как управляющий княжеством, я требую... - начал было Антипа, но воевода без единого слова сунул ему под нос скрученную из пальцев дулю. Потом, посерьёзнев, военачальник вперился взглядом в дружинников:

- Вы свидетели будете, что грамота здесь до нас лежала.