Северус

В какой-то момент ему показалось, что тетрадь начала сопротивляться столь варварскому с ней обращению. Она резко дергалась, пыталась захлопнуться и, кажется, даже обжигала Люциусу пальцы. Толку, правда, от этого не было никакого. Люциус только сквернословил — и продолжал делать свое черное дело, придавив своенравную вещь коленом к полу, на котором он вместе с тетрадью в итоге оказался. Наконец ему удалось отрезать столь необходимые ему страницы до середины, и сразу после этого тетрадь прекратила сопротивляться. Дело у старосты пошло гораздо быстрее.

Подхватив заветные листы, Люциус сунул кинжал на место, вытащил из той же ниши небольшой уголек и принялся писать, не замечая, что края листков стали подозрительно красными, как будто пропитанными кровью.

Затем он свернул их, сыпанул в камин порох, пробурчал чей-то адрес и швырнул листки в зеленое пламя.

Ворон сидел на кровати, закрыв лицо руками, уже не пытаясь вмешиваться.

Буквально через минуту пламя снова стало зеленым, и в руки Люциуса вылетел небольшой листочек с ответом. Прочитав, что там написано, староста расхохотался и повернулся к Ворону.

— Снейп, я жениться пошел, увидимся в школе, — и исчез в пламени камина.

Ворон оторвал руки от лица и подобрал с пола изувеченную тетрадь. И тут он заметил, что она словно пропиталась кровью.

— Ой, мама! — паника была настолько сильной, что Ворон снова забегал по комнате. Не придумав ничего лучшего, он зашвырнул уже совершенно точно испорченный артефакт в камин. Горел он хорошо, просто замечательно горел. Когда от испорченной вещи осталась горстка пепла, Ворон метнулся к кровати. Наскоро проверив нишу на чары, он убедился, что магической защиты на ней не было — так же, как и на самих вещах, хранившихся в ней.

— Не хотели внимание воров привлекать наличием магии, — Ворон чувствовал, что дрожит. — А если точно не знаешь, то хрен догадаешься, что здесь тайник есть.

С минуту он размышлял на тему «брать или не брать», но затем вспомнил о безумном поступке Люциуса и пришел к выводу, что скоро всем обитателям Малфой-мэнора будет резко не до артефактов. Скорее всего, на фоне разразившегося скандала, по крайней мере четырем достойным семьям будет вообще не до чего постороннего, кроме натворивших дел чад.

— Ой, что будет! — Ворон снова схватился за голову и принялся метаться по комнате, лихорадочно собирая свои немногочисленные вещи в небольшую сумку, взятую с собой на каникулы.

Другое тело, которое он все еще не чувствовал своим, другие рефлексы этого тела, странные для него порядки и традиции этого мира — Ворон никак не мог найти ту точку равновесия, которая сделала бы его цельным, тем, кем он был когда-то, и это его безумно раздражало.

Напоследок, справедливо рассудив, что хуже уже не будет, он подбежал к нише и не глядя выгреб из нее все содержимое, решив разобраться с добычей позже, и засунул украденное в сумку. Захлопнув дверцу на нише, Ворон вытащил из сумки маггловский карандаш, который он как-то выпросил у Лили и благополучно о нем забыл, пока не наткнулся на него, заталкивая в сумку туалетные принадлежности. Подбежав к столу, валет нацарапал на салфетке, что жутко извиняется, но он вдруг вспомнил о том, что обязательно должен быть сегодня дома, а так как никого из хозяев с утра не нашел, то уходить приходится вот так, лично не попрощавшись.

Вдохнув и выдохнув несколько раз, он схватил сумку и подбежал к камину, где на полке лежал приготовленный для него заранее порт-ключ. Действие заряда артефакта истекало завтра вечером, так объяснил ему со скучающим видом Абраксас.

— Боюсь, у тебя нескоро теперь появится повод поскучать, лорд Малфой, — не скрывая злорадства, пробормотал Ворон, сжимая в руках небольшую изящную статуэтку в виде расправившей крылья совы. — Домой, — внятно произнес валет, и только когда почувствовал, как что-то неприятно сжимает и затягивает его в воронку, понял, что в спешке забыл переодеться, просто засунув свою одежду в сумку. И теперь ему предстоит появиться перед родителями в одной пижаме.

Глава 10

Миссис и мистер Снейп сидели за столом на кухне и собирались обедать. Тобиас был на редкость трезв, возможно, потому, что до вечера было еще далеко. Эйлин задумчиво катала по столу кусочек хлеба. Есть ей не хотелось, но правила приличия, вбитые с детства, заставляли ее составить мужу компанию.