Северус. Глубочайшее исследование фигуры наизагадочнейшего зельевара Хогвартса

Разница заключается в том, что Гарри, спасая Клювокрыла и Сириуса, путешествовал во времени по приказу Дамблдора, под грамотным руководством Гермионы и с помощью ее легального маховика. У Альбуса и Скорпиуса нет наставника. Их план по спасению Седрика столь же недальновиден, как план Добби по спасению Гарри Поттера во второй книге, – тогда эльф чуть не убил его во время матча по квиддичу. Мальчики быстро поймут, что им стоило обратить внимание на некоторые зияющие дыры в своем блестящем плане, – так же, как Рон и Гарри на втором курсе поняли, что идея лететь в Хогвартс на автомобиле мистера Уизли была не такой уж гениальной.

ЮНГИАНСКИЙ АРХЕТИП ТЕНИ

Альбус и Скорпиус отправляются в дом престарелых, говорят скептически настроенному Амосу, что постараются вернуть ему Седрика, и принимают помощь Дельфи. Скорпиус, Альбус и Дельфи принимают Оборотное зелье и проникают в Министерство магии под видом Гарри, Рона и Гермионы.

Оказывается, министр Грейнджер-Уизли спрятала маховик в заклятом шкафу. Чтобы забрать его, ворам нужно отгадать три загадки. Первый правильный ответ «дементоры», второй – «Волан-де-Морт». Третья загадка гласит:

Я существо, которого ты не видел.

Я есть ты. Я есть я. Эхо непредвиденное.

Иногда впереди, порой позади,

Вечный спутник, навеки сплетены наши пути. (ГП/ДС)

Шкаф не успевает съесть Альбуса и Дельфи живьем, потому что Скорпиус называет правильный ответ: Тень. На этом слове шкаф отпускает своих жертв. Дети забирают маховик.

Здесь стоит обратить внимание на многослойную и зловещую игру слов. Имя Дельфи отсылает к оракулам и смертным, которые тщетно пытались обмануть предсказанную им судьбу. Слово «дементоры» указывает на то, что проблемы в отношениях с Альбусом каким-то образом связаны с самыми плохими воспоминаниями Гарри. Вторая загадка напрямую отсылает к Волан-де-Морту: да, шрам Гарри вновь будет болеть. А тень намекает на юнгианский архетип, часть личности, куда вытесняется все самое темное или страшное, то, что человек принять не в состоянии. Как писал психоаналитик Карл Юнг:

Каждый носит с собой тень, и чем меньше она подключена к индивидуальной сознательной жизни, тем она темнее и гуще. Если плохое качество осознано, то всегда есть шанс его исправить. Помимо этого, оно находится в постоянном контакте с другими интересами, так что подвержено непрерывной модификации. Но если теневая сторона подавлена и изолирована от сознания, то она никогда не будет исправлена, и постоянно имеется возможность ее внезапного прорыва в самый неподходящий момент. Так что, по всем подсчетам, она создаст бессознательное препятствие, мешая нашим самым благонамеренным побуждениям и порывам.

Для Гарри Волан-де-Морт был воплощением тени. Гарри всегда боялся стать похожим на него. Он боится собственной вины, поэтому и лжет Амосу Диггори. И он страшится своей злости на Альбуса, его тень рвется наружу, как голос Волан-де-Морта во сне, провоцируя боль в шраме.

Гнев Альбуса растет в ответ на промахи Гарри и достигает своего пика, когда он слышит ложь в ответ на просьбу опечаленного родителя. Что же такое гнетет Гарри, что он не может видеть чужую скорбь и говорит Альбусу, что не хочет такого сына? Как покажет пьеса, воплощением тени Альбуса станет Дельфи.

Акт второй

МИСТЕР ДРАКОН

Альбус и Скорпиус переносятся к первому испытанию в Турнире трех волшебников. Они намерены вмешаться в ход событий и помешать Седрику выиграть турнир; так они собираются спасти ему жизнь. Замаскировавшись под студентов Дурмстранга, они слышат комментарий Людо Бэгмена:

– Мистер Дракон, не попортите нам нашего Диггори! (ГП/ПД)

Подождите-ка. «Мистер» Дракон? Разве на турнире были не драконихи-наседки? (ГП/КО) Это какая-то ошибка или недосмотр авторов?

Нет; это намек, что Альбус и Скорпиус на самом деле не вернулись во времени на тот турнир, в котором Гарри принимал участие на четвертом курсе. В тот раз яйца охраняли драконихи, в соответствии с общей темой саги о защите материнской любви. Но Альбус и Скорпиус возвращаются в прошлое, чтобы найти ответы на вопросы об отцовской любви, и в их воображении Людо Бэгмен дает соответствующий комментарий.