Северус, всё пропало! (СИ)

О да. Их дружба определённо крепчала день ото дня. Если вначале кража портрета была обычной шалостью, то со временем Теодор настолько привык к его монотонному ворчанию, что решил не расставаться с ним ни на секунду и даже взял с собой на каникулы, чтобы показать ему фамильный менор Ноттов.

Вот только в поместье Тео ждал отвратительный сюрприз.

Иногда, вернувшись домой, можно обнаружить там неприятные вещи. Например, что эльфы сделали перестановку в комнате, сдвинув письменный стол на целый дюйм. Или что кто-то поставил книгу на полке не по алфавиту. Или толстый слой пыли на фарфоровых статуэтках… Такие досадные неприятности иногда случались. Но то, что обнаружил Теодор у себя в меноре на этих каникулах, не влезало ни в какие рамки.

Его отец женился.

На Изабелле Забини. Матери, сука, Блейза.

Нотт шумно выпустил воздух сквозь сжатые зубы, сдерживая кипящую ярость, и направил Агуаменти на догорающие остатки брюк. Отчимы Блейза сменялись один за другим, каждый раз таинственно погибая от несчастного случая или болезни, но жизнерадостная Изабелла не отчаивалась обрести новую любовь. И кто бы мог подумать, что в этот раз они с папулей найдут общий язык. Тео не было дома всего одну четверть! Как такое могло произойти?

Нотт подхватил возмущённо мычащий портрет и твёрдым шагом направился в коридор. Как же он ненавидел эту гнилую суку!

Его трясло от злости, когда эта женщина спускалась на завтрак в своём неизменном тонком халате из шёлка, который постоянно норовил распахнуться. Их тихие, спокойные дни вдвоём с папулей теперь были испорчены. При появлении Изабеллы отец моментально терял концентрацию, и с ним становилось невозможно разговаривать! Эта лживая тварь пачкала всё своим присутствием!

Теодор каждый раз недоумевал, что такого в этой женщине заставляло его мудрого, умного отца пускать слюни подобно подростку. Может то, как она обхватывала неизменно-красными губами чайную ложечку? Недурно полными, стоило сказать. Ласкала столовый прибор, словно чей-то член…

О да, Теодор следил за ней очень внимательно.

Изабелла всегда ровно двадцать три раза размешивала сахар в своём чае с бергамотом, трижды стучала ложечкой по краю тонкой фарфоровой чашки, стряхивая капельки, а потом мягко обхватывала губами кончик и слегка втягивала его в рот… Отец каждый раз на этом жесте судорожно сглатывал и начинал глупо ухмыляться, наверняка думая, что Тео ничего не замечал.

Но он видел всё. Нотт-младший смотрел на эти красные губы и представлял, как она размазывает следы жирной помады по лицу его чистого, невинного папочки, а скорее даже не только по лицу… И от этой мысли ему становилось физически больно. Да как она смела прикасаться к нему!

Теодор решительно шагал по мрачному, тёмному, как его душа, коридору. Старая няня Агнес сказала бы, что он стал слишком часто материться, и разочарованно покачала бы седой головой.

Но блядь! Эта женщина испачкала своей грязью всё!

Тео даже не мог больше закрыться в домашней библиотеке, потому что окна находились напротив её блядской спальни. Чтоб Нагайна пожрала того, кто проектировал их менор! Окна располагались так близко, что было слышно, как Изабелла там тихо вздыхала или напевала какую-то убогую песенку. Вполне мелодичным голосом, стоило признать. И для Теодора это звучало подобно скрипу стали по стеклу или мела по доске.

Его бесило то, как она медленно потягивалась у окна, пока он читал книги в своей библиотеке. Бесил её ебучий шёлковый халат, который просвечивал на свету так, что было видно контуры пышной груди и округлых бёдер. Бесила собственная реакция на её присутствие. В такие моменты Нотт совсем переставал различать текст, а буквы перед глазами плыли и сплетались в какой-то неведомый доселе язык. Даже если он пытался читать обожаемую Нумерологию! Таблицы чисел на страницах складывались в округлые формы и развратных женщин. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь дрочил на цифру восемь? Тео определённо сказал бы, что это очень сексуальное число, оргазм от восьмёрки был яркий и короткий, как поцелуй ангела, но вот троечка, вот эта оказалась настоящая развратная шлюха из мира чисел… Теодор регулярно мастурбировал, представляя в уме нумерологические таблицы в шесть столбцов, а лучше в двенадцать. Да он был готов дрочить даже на мерзкую девятку, лишь бы не видеть перед глазами Изабеллу Забини!

Только лучший друг Северус его понимал…

Мнения профессора насчёт сексуальности чисел он, конечно, не спрашивал, тот наверняка записал бы его в извращенцы. Но Теодор почему-то был искренне уверен, что Снейп разделял такую его любовь к книгам и ненависть к миссис Забини. Они с ним действительно неплохо поладили и даже сошлись во мнении, что гнилая сука — самая отвратительная женщина на земле. Ну, как сошлись… Тео сказал, портрет ответить не успел. Или не поспешил. Да и неважно. Важно было другое — не видеть её, не слышать и не чувствовать удушающий запах жасмина, от которого у Тео всегда раскалывалась голова.