Съевшие яблоко

И разразившись обширным русским матом, толкнул встречно. Мелкий Азад полетел спиной на большой стол. Тот дернулся, дрогнула посуда, полилась водка. Никита стукнулся локтем о спинку стула. Раздался гомон.

А Азад уже выровнялся на ногах. По-бычьи тряхнул головой и рванул на обидчика, занося кулак. Врезал в челюсть — второй стол отъехал в сторону. Маленькая компания повскакала с мест. Мужики кинулись в драку. Застольники Никиты с Лизой тоже.

И понеслось.

В одну минуту зал наполнился криками и матом. Стулья с треском попадали на пол, раздался звон битой посуды, вопли, крики, ругань. Где-то за стойкой послышался короткий визг официантки и компании пошли стенка на стенку. Кто там бил, кто орал, кто кого оттаскивал в общей сумятице было невозможно разобрать.

Люди за остальными столиками повскакивали с мест — кто бросился на улицу, кто разнимать драку. Разнимающим доставалось больше всех. В общей свалке и сутолоке блеснул первый нож, снова раздался женский крик, звон бьющегося стекла.

Сквозь общий ор, гвалт, стук бьющейся мебели едва пробивалось:

"па-а рестаранам, па-а рестаранам…"

В панике Никита неуклюже выбрался из-за стола. Поискал глазами Лизу. Его самого кто-то ударил, кто-то другой ненароком налетел, так что Никита опрокинулся на стол животом. Тут он разглядел Лизу, схватил ее а руку и, кинувшись бежать, потащил за собой.

Сама она так перепугалась, что даже спрятаться не сообразила, так и стояла столбом посреди зала. Вжала голову в плечи, обхватила ее руками и смотрела расширенными от ужаса глазами. Только когда Никита за собой поволок, она начала передвигать ноги.

Но спрятаться все равно было негде. В сутолоке и гвалте уши разрывали крики, перед глазами метались взбудораженные тела, ребята потерялись, все мельтешило, где тут вход, где выход, где дверь — ничего было не понять. И больше по наитию они вжались в утопленный в стену дверной проем — запертую дверь в подсобку. Прижались друг к другу и так и замерли, не зная куда двинуться.

Как и когда кончилась драка ни Никита ни Лиза не поняли. Ослепшие, оглохшие среди всеобщей сутолоки, они сжались в своем закутке, спасаясь от мешанины разгорячённых мордобоем тел. Дети среди взрослой драки.

В общем кавардаке Никите достался случайный удар в бровь и у подростка лицо было выпачкано в крови, на Лизу упал кто-то из дерущихся, и девочка сильно стукнулась лицом о стену, разбила нос. Но среди гвалта и страха не почувствовали боли, только размазала юшку по подбородку и воротнику.

А драка кончилась нехорошо. Какая-то из девиц закричала "убивают!" и почти к месту. В тот момент было уже не разобрать кто с кем дерется, почему. Уже и сторон было не две, а как придется. В самом пекле оказался и нож и как минимум одного мужика пырнули. Он тут же осел на пол.

И после этого как-то разом стихло. Вот секунду назад кипело все, орало. И вдруг раз: и дерущиеся, похватав свои куртки, кинулись бежать, вываливаясь в двери. И все — настала тишина, даже слишком режущая, после гула потасовки. В зале стоял разгром и пустота.

А на полу покрытом крошевом битой посуды остались только четверо. Порезанный, держась за живот, стонал и матерился. Свитер его намок от крови, такое же черно-красное пятно размазалось по грязному полу. Им оказался сам Рустик — день рождения удался. С ним задержалась пара мужиков из компании — тех, что посмелее. Зачинщика драки Азада видно не было.

В другом углу сидел еще какой-то незнакомый парень. У него была разбита голова, щека вымазана в крови. Он несколько раз порывался подняться и тоже унести ноги, но каждый раз снова садился на пол.

Официантка в повязанном на джинсы фартуке громко верещала в углу, попеременно воя и ругаясь. Крыла "этих уродов" и стенала от испуга. Она почти сразу отзвонилась в полицию, но стражи порядка пока не спешили на место происшествия.

Никита с Лизой сжавшись сидели в своем углу, не решаясь подняться и выйти, слишком ошеломленные, чтобы шевелиться.

Когда, наконец, раздался вой сирен и во двор въехали две машины с полицейскими — УАЗ и видавшая виды "Лада", то чуть не столкнулись с каретой скорой помощи, вырулившей из другой арки. Одновременно вывалились четыре мента в серых форменных шинелях и фельдшер с медсестричкой. Последние шли к дверям неторопливо нога за ногу, зябко кутаясь в сине-желтые форменные куртки и неся видавшие виды чемоданчики.

В разгромленном обеденном зале менты скучливо осмотрелись, пузатый старлей сразу взялся за оставшихся участников драки, не особо разбираясь кто там порезанный, а кто нет, выстраивая их вдоль стены и изымая документы. Вытащенные паспорта прятал по карманам.

— Паспорта доставайте, — хрипло рявкнул он и ребятам. Сам вытирая мокрый с мороза нос тыльной стороной руки.

Все еще сидевшие на корточках у двери подростки даже не сразу сообразили, что это им. У Никиты паспорта с собой, разумеется, не было. У Лизы его не было вовсе.

Глядя на их перепуганные лица старлей брезгливо гаркнул:

— Пьяные? А ну дыхни! — насупившись глянул на Никиту, — восемнадцать есть? — Но ответа дожидаться не стал, махнул рукой, — Сергей, грузи их в машину!