Sex Around The Clock. Секс вокруг часов

А кем в итоге стал «Серый»? Да. Таким, как я, на роду написано заниматься самым неблагодарным делом – искать «правду», словно она есть на белом свете! Ну, и еще, чтобы люди могли когда-нибудь узнать про «неброское очарование» обычных людей, за всю жизнь так и не повертевших в руках доллара! Зато «Серый» в них буквально купался. Но и за зелень не все можно купить. Есть вещи, которые не продаются, как это вам не покажется смешно! Хотя последнее спорно. К такому я прихожу выводу. Да и «Серый» на поверку был не волк, а скорее бульдог, бульдожка… На волкодава, а отличие от своего шефа, не тянул. Да, он со мной раскрывался.

Если честно, мы с ним бухали иногда. Тянуло его в наш район, к простому народу, откуда он сам вышел, и откуда его женщина произошла. Наша, «барачная» порода выстрелила такой генетический сюрприз. Ей-ей. Вот он на своем броневике, когда в страну приезжал, ко мне обязательно заворачивал. На Новокузнецкой там есть пара забегаловок, где простой человек оттягивается. Не все ж этим новым гужеваться, нам тоже отдай край поляны. Я там как старожил «за своего» прохожу. Тихо, культурно там, если кто бычить начинает – пресекают, людям простым ведь тоже нервы надо беречь. Там мы с ним и бухали под пельмени или чебуреки, по-простому. Он мне после второго стакана все про свою Надежду поливал… Не говоря уже о Любви. Тут шел и третий стакан. И четвертый. Пить он умел. Научился на своей забугорной работе что ли.

Да, девки, повторяю, были королевы. Что мать с сестрами, что эти две дочки. Все блондинки, высокие, бюст для Голливуда, талия – не надо гербалайфа – сделано и так для все для кайфа. Глаза у всех синие. Идет такая, мужик на полуслове замирает, хоть он с женой идет, хоть с любовницей. Все женщины в этой семье плохо кончили – нельзя простой девушке из народа выглядеть так. Или панель, или вилка в бок… Одну, я слыхал, продали аж в эмираты в гарем… Но это, похоже, парево. Жена «Серого» выбрала, конечно, не панель, а просто, я так понимаю, пошла по рукам. Заблядовала. Будь, скажем, у меня самого капуста, всю бы на нее извел. Но таких бабок я не срубаю, хоть я и не нищий. Тут другой расклад. Ну, а «Серый» как приехал, реально поднялся от своей аферы с той купчей. Надюха – ноль внимания. Динамила его, бортала, он мне все в лицах изображал. Стерва. Он ведь мечтал ее на колени поставить! Жизнь положить, а поставить! А она с ним ложилась только силком! Да еще кайф от этого ловила. Он в натуре выл!

Вот как непросто человечество устроено. Кто бы мне раньше сказал? До встречи с ним. Но «Серый» не врал, не умел. Он мне все в картинках излагал, как я вот сейчас вам передаю.

Переживал, короче, по-черному. Хотел убить ее. Потом – себя, Достоевский херов. Сначала водкой. Потом наркотой. Но не получалось. Не брало и не отпускало. Он второй раз пытался поставить точку. Вынули из петли. Его кенты из службы его собственной безопасности. Прорюхали и подоспели в последнюю секунду. Спасся работой. Пластался, как бурлак на картине Репина. Пошли такие крутые дела, что он только успевал поворачиваться. Дважды в него стреляли, пришлось нанять своих быков сверх штатных камуфляжных бойцов. Все вместе стало чем-то вроде гвардии. Охранять офис в Погорельском переулке. Построил его на месте барака, где его телка родилась и провела детские годы… За этим забором он перестал замечать жену. Завертелась карусель: все по-темному ясна ночь! Темное нутро «гевагена» с тонированными стеклами, оффис, загородный особняк, виллы братков под Туапсе, стрелки и разборки. Потом все это ушло, как тонированные стекла, в фольклор и дурное кино. На смену пришли закрытые клубы, поля для гольфа, частные самолеты, совещания без прессы и резиденции официальных лиц. Кулуары правительственных учреждений.

Однажды «Серый» рассек, что спохватился жены аж через целых четыре дня, как она пропала с глаз. Акогда спохватился, и ему ее привезли, она же и устроила ему сцену.

По привычке встал на колени. Заплакал по привычке. Все ради того, чтоб она поверила, покорилась… Полюбила! Вот размечтался! Чтоб он ей сказал тогда: «Пошла на…» Это он так думал. На самом деле ему на этой земле ничего, кроме Надежды, и не надо было! Это я от себя добавляю.

Он решил переменить тактику.

Он встал в тот раз с колен, вытер лицо шелковым платочком и молча пошел вон, на ходу плюнув сначала в венецианскую вазу за пятнадцать косых, потом – в антиквариат на стенке за сто пятьдесят – Пикассо-Шмикас-со, блин.

Она ему на повышенных пуляет:

– Куда ты? Постой! Ты что, оглох?

– Да иди ты в п—у! – буркнул он, позвал водителя и поехал сам туда, куда ее послал.

Вот такая тактика: первым начать посылать до того, как она пошлет. Говорил, подействовало!

Тогда он в первый раз изменил ей с проститутками, выбранными и нанятыми его спецслужбой. И не очень это потом скрыл.