Sex only

Мы встречаемся глазами и, кажется, думаем об одном и том же. Он судорожно выдыхает и повторяет:

— Не сейчас!

Я согласна, но сердце уже ускорило ход, а между ног все так напряжено, что я стискиваю бедра, ощущая сладкую тягучую волну возбуждения.

Стаскиваю с него брюки и трусы — его напряженный член оказывается прямо передо мной. Я провожу по нему сухими гладкими губами, не впуская в рот, просто глажу снаружи шелковую кожу от корня до головки, скольжу вверх и потом снова вниз.

Я все еще одета в домашние джинсы и футболку, под которой, слава богу, ничего нет. Так что он просто переворачивается на спину, увлекая меня за собой, сажает сверху и задирает ткань, чтобы поймать тяжелую грудь в ладони. Его часы снова царапают нежную кожу, и я шиплю от боли. Он с досадой сдергивает их, зашвыривает куда-то под кровать и уже не церемонясь стаскивает с меня футболку.

Я наклоняюсь и целую его долго-долго-долго и очень медленно. С каждой секундой этого поцелуя мне становится все жарче и жарче. Его руки расстегивают мои джинсы, стягивают их на бедра, я извиваюсь, выбираясь из них так, чтобы не разорвать поцелуя. Мы снова кожа к коже, и это ощущается так хорошо и правильно, что я судорожно всхлипываю — как будто все это время плакала и тут наконец перестала.

Стаскиваю с кровати покрывало, под которым, боже, боже, шелковое глубочайше синее постельное белье. Опрокидываю Альберта в подушки и отклоняюсь, чтобы просто запомнить навсегда эту картину — загорелый худощавый мужчина, с сухими мускулами, каждую жилку видно, лежит передо мной и синий его взгляд такого же оттенка, как синева вокруг. Я провожу взглядом по всему его телу — равномерно загорелому. Это где и когда он успел-то?

Сжимаю ладонью член, он вздрагивает всем телом.

— Там, в брюках…

Не отводя взгляда нащупываю его брюки рядом с кроватью, а в их в заднем кармане презерватив, протягиваю Альберту, но он качает головой и закидывает руки за голову:

— Надень сама.

Разрываю пакетик зубами, прижимаю и раскатываю презерватив по всей длине члена. Альберт лежит вроде бы в расслабленной позе, но острый наблюдающий взгляд его выдает. С каждым моим прикосновением по его телу пробегает дрожь.

Он мнет руками мою задницу и я, кажется, впервые немного жалею, у меня дома нет наручников. Хочется обездвижить его, насладиться каждым медленным касанием, остановить его неугомонные руки, которые раздвигают бедра, практически вынуждая прижаться к члену еще сильнее, потом поднимают меня немного вверх… и тут я все-таки перехватываю его руки, прижимаю к постели и выпрямляюсь.

Немного двигаю бедрами, приподнимаюсь над кроватью, так чтобы он слегка, одной головкой, вошел в меня и замираю, глядя в яростно-синие глаза за стеклами очков. Кажется, я становлюсь фетишисткой. Даже не подумала их с него снять.

Альберт нетерпеливо подается вверх, в меня, но я отстраняюсь:

— Ц-ц-ц…

Я смотрю ему в глаза и медленно-медленно опускаюсь до самого конца.

Он откидывает голову и втягивает воздух сквозь зубы.

Улыбаюсь, так же медленно приподнимаюсь, чтобы вновь опуститься, чувствуя, как в меня входит каждый его сантиметр, до упора. Упираюсь ладонями в его грудь, склоняю голову на бок и снова приподнимаюсь — и так же медленно обратно.

Мне нравится его дразнить, хочется немного поупиваться властью, продолжать делать это так же томительно и неторопливо, но у Альберта свои планы. Одна его рука спускается ниже и нащупывает мой клитор. Пальцы раздвигают плоть, проводят вверх и вниз, трут набухшую горошину. Другой рукой он мнет мою грудь, обводит большим пальцем сосок. Сначала так медленно, как мне хочется, и я вздыхаю…

Но скоро его неторопливые движения пальцев хочется ускорить, поторопить. И приходится ускоряться самой, надеясь повлиять на него. Это помогает, но… он все-таки сделал это по-своему!

Резко двигаю бедрами, заставляя его входить на полную длину, трусь о его пальцы, Альберт двигает ими все быстрее, почти грубо… и вдруг выкручивает мой сосок. Это должно быть больно, но острое ощущение как будто дергает выключатель, и меня сотрясает такой невероятно мощный оргазм, что я почти теряю сознание.

В голове кружатся звездочки, я не могу двигаться и просто падаю на него сверху. Он обхватывает меня, приподнимает за бедра и сам начинает вбиваться короткими резкими движениями, невероятно быстрыми, чуть ли не быстрее прежних касаний пальцев.

Я только и могу, что прикусить его кожу на шее, уткнуться носом и почти кричать, потому что каждое это движение ощущается так остро, словно кто-то лупит по кнопке «наслаждение» со всей дури. И когда Альберт наконец замирает, вздрагивает и шипит мне что-то в ухо, я уже на грани потери сознания.

Он устраивает мою голову у себя на плече, целует в висок и, засыпая, я слышу тихое и низкое: — Ну раз ты хочешь только секса, я затрахаю тебя насмерть.

От этого почему-то становится жарко и хорошо.

Утром случается понедельник, пустая постель, пахнущая Альбертом и даже не помявшаяся коробка с макбуком на столе.

— Ах ты ж… — выдыхаю я и иду собираться на работу.

Работа