Sex only

— Что?! — я дергаюсь, но он удерживает меня на месте, а его язык уже скользит между половых губ и кружит вокруг клитора, и следующие слова заменяются на стоны. Если раньше его ласки были расчетливыми и точными, хоть и страстно-яркими, сейчас кажется, что он не мне доставляет удовольствие, а себе. Настолько сочные касания, с такими стонами он посасывает клитор и вылизывает каждую складочку между ног. Пальцы присоединяются к развлечению, нырнув внутрь меня, поворачиваясь и снуя туда-сюда.

Альберт как будто не стремится довести меня до оргазма, а реально пытается попробовать на вкус со всех сторон — язык обводит клитор, но тут же скользит вниз, чтобы горячо ворваться внутрь вагины, а потом скользнуть еще ниже и обвести колечко мышц, сжавшееся от его касаний еще сильнее. Он накрывает ртом всю промежность, вылизывая, посасывая, целуя нижние губы с таким упоением, что это заводит покруче, чем сами действия.

Это жарко. Это невероятно. Это так, словно стыда в мире больше не существует и все открыто, все доступно, все сладко и живо. Я дрожу с ног до головы от всего, что он творит и больше всего на свете хочу, чтобы вот так продолжалось вечно. Но мое тело желает большего. Ни два, ни три пальца внутри, пока язык колдует снаружи, не удовлетворяют. Мне хочется именно его член, немедленно, сейчас. Я не выдерживаю и начинаю стаскивать с Альберта худик, расстегивать джинсы — молча и остервенело, потому что язык меня уже не слушается.

Альберт помогает мне, но вдруг, уже наполовину избавившись от джинсов, замирает:

— О, черт!

— Что? — пугаюсь я.

— Черт, черт, черт… — он судорожно шарит по карманам. Я нетерпеливо тянусь руками к стоящему члену, но Альберт вдруг отводит их. И натягивает джинсы и худик обратно.

— Что случилось?!

— Я… Прости, у меня, кажется, кончились презервативы… — убито говорит он.

Ох ты, господи, проблема какая!

— Я сейчас, — куда ж я запихнула эту пачку после разбора чемодана? Может, прямо в нем и оставила? Точно. Это же талисман.

Бросаю упаковку — шестнадцать штук, кстати! — в руки Альберту. Щурюсь:

— Надеюсь, хватит?

Он вертит в руках, усмехается:

— Даже не знаю… Я на всякий случай шоферу напишу, чтобы сгонял пока.

Перебираю в голове варианты ехидных шуток, но почему-то спрашиваю всерьез:

— Почему ты так скрупулезно подходишь к вопросу? Всегда с собой, всегда аккуратен?

Он смотрит на меня удивленно:

— Карин, ты что, хочешь детей?

— Нет! — отвечаю даже быстрее, чем он договаривает.

Альберт щурится и тянется к столу, куда я убрала его очки.

— Почему так нервно? О, я вижу, ты приняла мой подарок, — замечает он включенный макбук.

Черт, я не знаю, какая тема хуже. Может быть, вернемся к сексу? Тем более, я тут голая в кровати. А он…

Все еще в худике и драных джинсах, и выглядит сейчас совершенно как мальчишка, младше меня. И тоже смотрит, гладит пронзительным синим взглядом мою кожу так что я ощущаю его почти физически. И вместо первого порыва — прикрыться, я наоборот, откидываю одеяло в сторону и раздвигаю ноги.

Альберт качает головой:

— Нет. Не поможет.

Он забирается обратно в кровать, садится, прислонившись к спинке и тянет меня к себе, укрывая и обнимая. А потом устремляет синий лазерный взгляд прямо в глаза:

— Чего ты так боишься?

— Я ничего не боюсь, — бормочу я, пряча лицо у него на груди. Он пахнет всеми этими чужими запахами, но где-то под ними я нахожу — его собственный. Знакомый. Привычный. И от него щемит в груди.

— Посмотри на меня, — он приподнимает пальцем мой подбородок. — Что такое?

— Да ничего! — огрызаюсь я. — Какие дети, у нас просто секс, о чем ты вообще?

— У нас просто секс, но ты так заорала… — качает он головой. — Больная тема?

— Можно сказать и так, — с неохотой ворчу я.

— Расскажи мне.

— Нечего рассказывать! — я опираюсь на его грудь, приподнимаюсь и чеканю слова, глядя прямо в его глаза: — Я была замужем, муж меня бросил. Если бы были дети, я бы осталась с ними одна. А так как бросить может кто угодно в любой момент, детей заводить глупо и опасно.

— Почему? — взгляд Альберта становится настолько внимательным, что мне кажется — просвечивает как рентгеном. Или измеряет пульс и температуру, как детектор лжи. — С надежным человеком, которому доверяешь…

— Я никому не доверяю.

— Вообще никому? А если он докажет тебе, что доверять можно?

— Как? — я знаю заранее весь ход этого разговора. Я его проигрывала много раз в своей голове со своими тараканами и потом еще с психотерапевтом. Так что я всего лишь разыгрываю спектакль, все реплики которого мне известны. Актерам позволяется легкая импровизация, но пьеса движется по накатанной.

— Нуууу, например… — Альберт достает мои руки из-под своего худика, куда они нырнули, чтобы развлечься во время скучного повторения. — Будет выполнять обещания. Вообще все.

— Долго?

— Всегда. А вот сколько лет тебе понадобится, чтобы поверить?

— Лет десять, — грустно улыбаюсь я. — Чтобы перекрыть срок замужества. А потом уже поздно будет для детей.

Шах и мат. В этом месте я всегда одерживаю победу над внутренним противником.

И я вижу, что Альберт тоже не находит, что мне возразить.