Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

Мать Джона Грея была сумасшедшей. Мне она нравилась, но он ее стеснялся. Я думаю, что это было неправильно, потому что люди такие, какие они есть, и я всегда считал немного сумасшедших очень интересными. Они кажутся мне блестящей компанией. Эти люди смотрят на жизнь слегка иначе. Пусть на них две левые туфли, но две левые туфли – вполне нормально, если это все, что у тебя есть. Меня всегда вдохновляли люди, которые смотрят на жизнь иначе, поэтому безумие для меня – это не то, от чего нужно бежать. Находиться в обществе сумасшедшего – очень увлекательно. Если бы я работал в психиатрической лечебнице, это была бы лучшая работа в моей жизни. Сложно сказать, был бы я пациентом или врачом. Иногда это одно и то же, понимаете? Мне очень понравилась песня Пита Хэммила «The Institute of Mental Health Burning»[259]. Да, он горит!

Однако жизнь на Гюнтер-Гроув начинала меня угнетать. Мне было скучно, да и поднадоело все. Я чувствовал себя пойманным в ловушку – в ловушку собственного дома. Который уже не казался мне домом. К тому времени он превратился в пристанище всех бродяг и отбросов Лондона. Очень неудобно. У меня не было иного способа отключиться, кроме как запирать дверь и периодически уходить куда подальше.

Мартин Аткинс, который присоединился к нам в самом конце записи Metal Box – кажется, он играл только на одном треке, а также был нашим концертным барабанщиком, – очень рано понял, что все это меня душит. И это не клаустрофобия. Я стал заложником ситуации, которую сам же и создал. Он сказал: «Послушай, я живу в очень скучной квартире на Кенсал-Райз, – или где-то в этом роде. – Почему бы тебе не остановиться у меня на пару ночей, просто чтобы освободить голову от постоянного напряга?» Но я отказался. Хотелось бы мне поступить иначе, но я сделал так. Я очень настороженно отнесся к этой идее по нескольким причинам.

Я не мог избавиться от чувства, что дом на Гюнтер-Гроув – это мое место. Как только я начал сознавать, что мое место стало представлять собой проблему, мне было очень трудно с этим смириться. А ведь было очевидно, что мой дом, равно как и люди, в нем живущие, – я имею в виду других участников группы, – большая, реальная проблема.

Мне нравилась идея, что все мы, пиловцы, живем под одной крышей. Я всегда говорил, что, когда мы делаем запись, все должны – все! – находиться вместе в совершенно абстрактной вселенной, без ваших регулярных поездок на работу. В итоге, однако, я оказался в тупике. И мне было не избежать дилемм. Все остальные могли отправляться куда угодно. Мне некуда было идти, потому что это – мой дом, это – я, прямо там. Это все, что мне принадлежало, и я очень гордился своим достижением. Но становилось все хуже.

Я почти никогда не видел Левина. Он запирался в подвале. И так могло продолжаться неделями. Однажды я почувствовал, что оттуда исходит очень неприятный запах. Я почти ожидал увидеть гнилую тушу, но оказалось, что это воняет мусорный бак, который он не вынес. Он никогда не утруждал себя подобными домашними делами. Все это было ниже его достоинства. Но я-то решил, что он мертв. Тревожный момент, я сильно переволновался, так что это вызвало большой скандал.

А еще там, в нижней части дома, под люком, пребывал Дэйв Кроу с таким же «проблемным образом жизни», давайте так это назовем. Может, там и привидения водились – Дэйв жил в той же комнате, где Джим Уокер спал на газете с лосиной головой на стене и без всякой мебели. Странные вещи там случались.

Когда Дэйв перестал присматривать за административной стороной, это создало еще более скверные ситуации. А поскольку где-то поблизости всегда порхала Джаннет Ли – мы знали ее как подружку Дона Леттса, хотя они уже расстались, – получилось типа: «Не могла бы ты немного помочь, мы реально периодически нуждаемся в администраторе». Какое-то, довольно короткое, время это работало, но потом она начала общаться с Китом, в итоге мы не видели эту пару целыми днями, и ничего толком не делалось.

Не знаю, можно ли когда-нибудь будет понять, в чем заключалась роль Джаннет. Уверен, что она и сама была бы озадачена этим вопросом. В этом-то и кроется радость и одновременно трудность пребывания в PiL – сложно сказать, в чем твоя конкретная роль, потому что у нас нет четко закрепленных задач. Кто бы ни оказался под рукой, он в любой момент должен быть способен справиться с любой ситуацией. Джаннет внесла в наши дела некоторую ясность. Мы не имели возможности заниматься бизнесом или какими-то чертовски скучными финансовыми встречами, потому что пытались писать песни и не могли справиться с остальным на должном уровне. Я там чуть с ума не сошел, пытаясь управлять офисом и заниматься текстами, это было просто невозможно. Отвечая в течение всего дня на телефонные звонки, ты не можешь думать ни о чем другом. Административная структура – антитеза творчеству. Она нужна для того, чтобы иметь возможность создавать, но нереально помимо творчества создавать еще и администрацию.