Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

По прибытии надзиратели решили преподать мне урок. Они раздели меня, бросили во двор и облили из шланга. Но знаете, можно раздеть меня, покрыть блошиным порошком и посмеяться над размером моего члена, это не имеет значения. Это – не – имеет – значения. На протяжении многих лет я замечал, что, когда до тебя добираются эти учреждения, единственный способ, который они используют, чтобы тебя унизить, – сделать посмешище из твоей наготы и твоего пениса. Давайте я сразу вам скажу, что у Джонни идеальный пенис, над которым можно смеяться, и ему все равно. Это никогда не будет проблемой.

Там, внутри, был жесткий – реально очень жесткий и тяжелый – карательный режим. Я старался следовать распорядку, но они всячески препятствовали. Надзиратели будили меня всю ночь своими дубинками и заставляли стоять у кровати. Оглядываясь назад, понимаешь, что, когда попадаешь в руки властных институтов, тебе довольно быстро приходится научиться приспосабливаться, не выделяться из толпы себе подобных и сливаться с тенью. Что для меня, конечно, было невозможно. Так что игнорируйте мои советы и в конечном счете просто будьте собой. Как делал это я.

Тебе разрешили часок посмотреть телек, и кто, как не ваш покорный слуга, появился в новостях! Потом была программа об истории музыки, и вашего покорного слугу опять-таки там показывали, а все осужденные столпились вокруг и на меня смотрели. Какой позор! Мне хотелось заползти под бетон. Хотя заключенные вели себя вполне нормально.

Надзиратели не любили меня только за то, что я существую на этом свете, и это давало некоторую передышку моим сокамерникам. «Боже, посмотри, через что ему пришлось пройти». Многие заключенные ощущали, что, стоя рядом или болтая со мной, они попадали под пристальный взгляд надзирателей, которые пытались сделать мою жизнь наказанием. Но я такой: «Это лучшее, что вы можете предложить? Вы не заставите меня чувствовать себя неловко из-за того, что я – это я, мне все равно».

В понедельник я снова был в суде, где меня приговорили к трем месяцам тюремного заключения. К счастью, мой адвокат подал апелляцию, и на сей раз мне позволили внести залог. Я немедленно вернулся в Англию и уже на следующий день приступил к работе над альбомом Flowers of Romance.

Когда через несколько месяцев в Дублине наконец приступили к рассмотрению апелляции, я понял, что на кону моя карьера. Я обязан был вернуться. Наступил переломный и очень волнительный момент. Если бы я проиграл апелляцию, мой срок был бы удвоен до шести месяцев. Как вы можете себе представить, в то время я находился в состоянии сильнейшего стресса, но дело решилось буквально в течение десяти минут. Судья сразу же увидел противоречия в показаниях двух свидетелей. Они даже не потрудились явиться, по крайней мере, пока дело было открыто. Меня оправдали и отпустили на свободу, однако не ранее, чем я сделал пожертвование в размере 100 фунтов в «ящик для бедных», как меня о том попросили. Вот вам и ирландское правосудие.

Весь 1980 г. многие люди получали удовольствие от клаустрофобии Metal Box. Все здорово и прекрасно, но так и возникает проблема фанов, которые хотят слышать этот звук во всем, что вы делаете, отныне и навсегда. Если вам этого хочется, я совсем не подходящий парень. Мне это не нравится.

Теперь, когда ушел Уоббл, я полностью убрал бас и принялся исследовать барабанные звуки, используя коллекцию лупов[263]. В то время я был очень зол на подавленное настроение Кита Левена и на его очевидное нежелание приложить какие-либо усилия, чтобы помочь в проекте, что, конечно, было в значительной степени связано с его пристрастиями. Большую часть времени он проводил наверху, играя в видеоигры. Он только что купил модель «Космических захватчиков»[264], которая шла в маленькой черной треугольной коробке, и капитально к ней пристрастился. Его невозможно было от нее оторвать. На этом все – будь то утро, день или ночь, он просто таращился на эти точки, двигающиеся вверх и вниз по экрану. На мой взгляд, настоящее компульсивное поведение. Он не мог прерваться, все зашло слишком далеко.

Так что мне пришлось справляться самому, и я сделал барабанные лупы с Мартином Аткинсом[265]. Однако на Мартине уже лежали обязательства по американскому турне вместе со своей группой Brian Brain, так что мы с ним поработали совсем недолго. Как только он уехал, мне пришлось собрать из этих записей все, что можно, и сделать паттерны, на которые я потом наложил вокал. Я отлично провел время, занимаясь этим с Ником Лонаем, инженером-стажером и оператором пленки на студии «Таунхаус» в Шепердс-Буше. Он оказался единственным, кто был доступен поздно вечером, и хвала Господу за это счастливое совпадение.