Sex Pistols. Гнев – это энергия: моя жизнь без купюр

Если мне уж приходится выступать в роли комментаторов подобного рода ситуаций, то я тоже должен быть естественным, но эта компания вручает мне сценарий за три минуты до съемок и говорит:

– Тишина, все со съемочной площадки.

– Да это же не декорации, ты в болоте!

– Не мог бы ты еще пройтись здесь, но на этот раз как следует?

– Отвалите!

И кого я должен тут играть согласно их унылому, тупому сценарию? Дешевого Дэвида Аттенборо? Ни за что, прекратите!

Мое отношение к камерам таково: никогда не выключайте камеру и убедитесь, что в ней стоит двухчасовая катушка. Не выключайте ее ни по какой причине и не указывайте на нее, не отвлекайтесь, и что бы ни происходило – снимайте!

Прекрасным примером служит эпизод, когда мы отправились в университет штата Флорида, где абсолютно сумасшедший профессор показал нам некоторых из своих самых смертоносных пауков. Одним из них был коричневый паук-отшельник – от его укуса ваша кожа гниет и отваливается, обнажая огромные зияющие раны, которые никогда не заживут. Профессор протянул мне два маленьких стеклянных контейнера, в каждом из которых сидело по одному пауку, и-и-и-и-и… что делает Джонни? Я откинул голову назад и взгромоздил контейнеры на глаза, чтобы смотреть сквозь стекло, будто на мне линзы, – только я неправильно их наклонил, и один паук выполз и спустился по моей руке.

Подразумевалось, что оператор должен снимать, но что он делает – он опускает камеру, чтобы стряхнуть с меня паука. Я был в ярости! Получился бы отличный фильм, достойный того, чтобы люди смотрели и восклицали: «О боже!»

Другая стычка случилась у нас из-за съемок тарантулов в пустыне. Они хотели подстроить это, сделать все надуманным. Я категорически отказался. Мне нужны были подлинные кадры.

Вскоре мы обнаружили, что существует целый бизнес, в котором замешаны специалисты, занимающиеся насекомыми, поэтому отказались принимать в нем любое участие. Это привело меня в бешенство, и у нас случилась крупная ссора с продюсерской компанией, поскольку я отказался снимать одну сцену, пока все это не прекратится. Некоторые телефильмы подделывают подобные сюжеты и выдают их за реальные. Извините, но я думаю, что это точно так же легко и на самом деле отснять в реальности. Отправляйтесь в любую пустыню Аризоны, и вам не составит особого труда найти нору тарантула. Здесь их полно.

У меня есть очень жесткий набор жизненных принципов, и я не изменю им ни ради кого, ни ради чего, ни за какие деньги. Из-за этого мне с тех пор очень трудно найти подходящее место на телевидении. Что ж, очень жаль, потому что я не вижу приемлемой альтернативы. Согласившись с этим, я бы эмоционально чувствовал себя преступником.

К счастью, научная сторона этого дела настолько привлекла мое внимание, что я забыл, что мы должны были снимать программы. Мне нравились эксперты, эти чокнутые университетские типы. Особенно меня порадовал эпизод с комарами. Чтобы картинка не выглядела скучной, нужно было постоянно оживлять действие, поэтому Рэмбо мне сказал: «Почему бы тебе не войти в эту клетку?» В огромном, затянутом москитной сеткой загончике у них было что-то около 6 000 комаров, и ради какого-то научного эксперимента их не кормили.

Ясное дело, я вошел, и тут Рэмбо говорит: «Почему бы тебе не спустить штаны?» Я так и сделал, и 6 500 укусов спустя я проклинал его до смерти. Тот вечер стал сущим адом на земле. Когда же мы вернулись в отель, случился ураган, и я истошным голосом орал: «Врача!» Мы спустились в аптеку, но единственное, что нам удалось найти, было нечто похожее на овсяную кашу в пакете. Так что я шесть часов просидел в ванне, полной овсяной каши, а отель в то время сотрясал ураган.

На следующее утро у меня сильно разболелось ухо – вдобавок ко всем моим прочим горестям, это было реально очень больно, – наконец явился врач и объявил, что у меня повреждена барабанная перепонка. Комар залетел в ухо, продырявил мне барабанную перепонку и так и застрял там – правда, теперь уже мертвый, и врачу пришлось его удалить.

Моей первой мыслью было: «О боже, я никогда больше не смогу петь». Или: «Я смогу петь, не имея возможности себя услышать». Я думал, что обречен, – зачем я это сделал? Как глупо. Помимо всего прочего я заполучил несколько укусов в нос, что было не такой уж большой проблемой, равно как и в гениталии, которые зудели как сумасшедшие. Мне даже понравилось, что они слегка раздулись, поскольку в кои-то веки я выглядел отлично сложенным. Но ухо болело сильно, и потребовалось много времени, чтобы оно зажило.

Забавно, но Рэмбо воздалось сполна, когда мы отправились в поездку на моторной лодке. Была уже полночь, кругом темно, и кефаль выскочила прямо из воды и шлепнула его по лицу. Ага, значит, не только шимпанзе, но и кефаль по его душу!