Сезам, закройся!

В этот момент обстановка на поле битвы изменилась, и обстоятельства все решили за Лизу, лишив ее возможности выбора. Из дверей главной проходной под проливной дождь вышли четыре человека во главе с профессором Утюговым, который слегка прихрамывал и морщился. Один из мужчин держал над директором зонт.

– Так он жив, – пробормотала Лиза.

Оцепенение поднималось к ее горлу, мешая дышать. Ногу отчаянно дергала боль. Четверка неспешно шла к Елизавете, лежащей на бетонных плитах. Через несколько секунд они поравнялись с ее машиной, одиноко стоявшей под потоками дождя. Минина повернула голову и посмотрела в сторону леса. Десять метров. Она уже не сомневалась, что не сумеет выжить в лесу, но ей не хотелось попадать в руки Утюгову даже мертвой. Медленно-медленно Лиза подтянула вперед руки и посмотрела на свое запястье со следами зубов зверя. Валентин Эмильевич, окруженный приспешниками, приближался. Его туловище была плотно перебинтовано.

– Я отрежу ей голову, – донес до нее ветер голос Утюгова сквозь шум дождя, – и заставлю эту голову жить отдельно, на тарелке. Она будет с утра до вечера умолять меня отключить питание и убить ее. Здорово, правда?

Его свита засмеялась. Услышав, какую судьбу уготовил ей профессор, Минина вздрогнула. У нее открылось второе дыхание. Жалкие остатки сил словно собрались в кулак. Боль прошла – сознание просто отключило ее. Елизавета вскочила и, сильно хромая, бросилась к лесу.

Спасительные заросли были уже недалеко. Одна из рук Елизаветы почти полностью онемела. Пострадавшая нога не слушалась. Сознание заволокло туманом.

– Только бы дойти, только бы дойти! – закричала девушка вслух, рыдая от боли.

Сзади послышались гневные выкрики. Двое мужчин из свиты Утюгова сорвались с места и бросились вслед за беглянкой. Дверь проходной еще раз хлопнула, и на бетонный двор выбежали еще десять амбалов, державших в руках дубинки. Засвистели выстрелы. В спину Лизы что-то с силой ударило – пуля попала ей в лопатку. Минина упала на плиты в глубокую лужу, которая сразу же окрасилась кровью, но снова поднялась – укус паука снизил чувствительность ее тела, она почти перестала чувствовать боль. Рука, еще не до конца онемевшая, повисла плетью. До кустов оставалось около двух метров. Кровь хлестала по спине Елизаветы, окрашивая ее ноги в ярко-алый цвет. Преследователи настигали. Еще одна пуля попала Мининой в руку. От толчка девушка снова упала.

– Степан! Степан! – закричала Лиза из последних сил, зовя на помощь Комиссарова.

Ее рука со следами зубов безвольно лежала на мокрой темно-серой поверхности.

Один из преследователей засмеялся и наклонился над упавшей Елизаветой, направив пистолет ей в лоб.

– Не стреляй, – сказал второй, улыбаясь нехорошей змеиной улыбкой. – Ты же слышал, что хочет сделать профессор с ее головой.

За спинами мужчин послышалось негромкое угрожающее рычание.

– Что такое? – удивленно спросил один из них, поворачиваясь и поднимая пистолет.

Огромные и острые, как тесаки, зубы полоснули по кисти приспешника Утюгова. Брызнула кровь. Пистолет упал. Второй мужчина попятился, в ужасе глядя на пса, который был так огромен, что их глаза были почти на одном уровне, и опрометью бросился к институту. Пес взглянул на лежавшую неподвижно Лизу, а потом перевел взгляд на застывшего неподалеку Утюгова. Амбалы сгрудились вокруг профессора, защищая его. Охотник и добыча поменялись местами – теперь Валентин Эмильевич судорожно пятился ко входу в НИИ, стремясь как можно быстрее укрыться в его стенах. В темных глазах зверя бушевало яростное пламя. Он наклонился над Елизаветой, лежавшей в луже крови, осторожно взялся зубами за ее одежду, вскинул голову и понес девушку в стремительно чернеющий вечерний лес.

Крысы бежали по коридору, пользуясь тем, что в НИИ царила суматоха, вызванная нападением на директора. Инстинкт вел их вниз, в подвальные помещения, но вожак понимал, что с точки зрения безопасности и наличия пищи это не самое лучшее место. Грызунам, которые увеличивались в размерах прямо на глазах и ощущали жесточайший голод, требовалась еда. И желательно много еды… Крысы выбежали на лестничную площадку и остановились. Сверху спускались парень и девушка. Парень, с трудом переставлявший ноги с огромными ступнями, выглядел вялым и подавленным. Девушка, на лице которой были большие темные очки, скрывающие глаза, цокала высокими каблуками.

– Ой, крысы! – взвизгнула девица, отпрыгивая назад. – Что вообще творится у нас в НИИ! То двух сотрудниц отправили в карцер за нарушение дисциплины, то на Утюгова совершили покушение, то страшный пес опять выходил из леса. А тут еще лабораторные крысы вырвались на свободу!

Алексей Гришин пристально всмотрелся в морды грызунов, которые медленно отступали к лестнице, ведущей вниз.

– Я их видел, – сказал Гришин, и в его глазах мелькнул огонек интереса. – Их, похоже, залили раствором рестриктазы. Я по цвету определил. И надо же – они уже здесь! А совсем недавно были в клетке.

– И что теперь делать? – спросила девушка. – Обрати внимание, какие они крупные!