Сезанн. Жизнь

Место было невероятное. Совсем не похоже на картинную галерею. Внутри лицом к стене пара холстов, в углу небольшая стопка больших и маленьких холстов, наваленных друг на дружку как ни попадя, в центре комнаты стоял с мрачным видом массивный темноволосый человек. Это был Воллар в добром расположении духа. Когда расположение духа у него было по-настоящему дурное, он перемещал свое большое тело к выходящей прямо на улицу стеклянной двери, поднимал руки над головой, упирался обеими ладонями в верхние углы дверного проема и принимался все так же мрачно взирать на улицу. И тогда никому даже и в голову не приходило к нему зайти…

Они сказали мсье Воллару, что хотят взглянуть на несколько пейзажей Сезанна, их направил сюда мистер [Чарльз] Лёзер из Флоренции. Да, конечно, сказал Воллар, и вид у него был весьма довольный, и он начал бродить по комнате, а потом и вовсе исчез за перегородкой в задней ее части, и они услышали, как он тяжело вышагивает вверх по лестнице. Ждать им пришлось довольно долго, а потом он вернулся и принес с собой крохотное полотно «Яблоко», и бóльшая часть холста была не записана. Они доскональнейшим образом рассмотрели картину, а потом сказали, ага, но, видите ли, мы хотели бы взглянуть именно на пейзажи. Да, конечно, вздохнул Воллар, и вид у него сделался еще того довольней, мгновение спустя он снова исчез и на сей раз вернулся с картиной, и на ней – спина, картина была превосходная, кто бы сомневался, но брат с сестрой были еще не вполне готовы к восприятию Сезанновых ню, а потому возобновили натиск. Им нужен был пейзаж. На сей раз после еще более долгого отсутствия он вернулся с огромным полотном с написанным на нем маленьким фрагментом пейзажа. Ага, то, что надо, сказали они, пейзаж, вот только они хотели бы полотно размером поменьше, но чтобы записано было все. Они сказали, да, мы думаем, что-то в этом роде. К этому времени над Парижем уже сгустился ранний зимний вечер, и как раз в эту минуту по той же самой задней лестнице спустилась дряхлая, на уборщицу похожая старуха, пробормотала bon soir monsieur et madame и тихо вышла за дверь, еще через минуту еще одна такая же старуха спустилась по той же самой лестнице, пробормотала bon soir messieurs et mesdames и тихо вышла за дверь. Гертруда Стайн рассмеялась и сказала брату, бред какой. Да нет тут никакого Сезанна. Воллар поднимается наверх и говорит этим старухам, что надо написать, и он не понимает нас, а они не понимают его, и они что-нибудь ему такое пишут, а он сносит вниз и вот нате вам Сезанн. Тут они расхохотались оба и никак не могли остановиться. Потом взяли себя в руки и еще раз объяснили насчет пейзажа. Они сказали, что им нужен один из тех чудесных желтых солнечных видов Экса, каких у Лёзера было несколько. Воллар опять вышел и на сей раз вернулся с великолепным маленьким зеленым пейзажем. Он был очень хорош, он был во весь холст, он стоил не слишком дорого, и они его купили. Потом Воллар рассказывал всем и каждому, что к нему пришли двое сумасшедших американцев, и они смеялись, и он очень на них обиделся, но постепенно до него дошло, что чем больше они смеются, тем охотнее что-нибудь покупают, так что пусть себе смеются на здоровье.

С того самого времени они стали ходить к Воллару все время{760}.