Сезон

И вот я лежу за валуном и наблюдаю как внизу у дороги, возле щитового домика с надписью «Кафе», низкорослый кавказец в закопченном фартуке жарит на мангале шашлык. Несколько большегрузных автомобилей стоят рядом на стоянке и их водители, не желая тратить деньги в кафе, самостоятельно готовят себе ужин. Их газовые горелки стоят на бамперах грузовиков и шипят синим пламенем, разогревая кастрюльки и сковородки с домашней едой, заботливо приготовленной женами дальнобойщиков.

Подъезжает еще несколько фур и со стоянки доносятся голоса и смех водителей, остановившихся на ночлег. Некоторые открывают свои фургоны и, достав оттуда матрацы, стелют себе постели в кабинах машин. Они собираются группами, весело гогоча, ужинают и выпивают.

Солнце опускается за горизонт. Быстро темнеет и я уже готов скатиться к стоянке вниз по песчаному откосу. Но в этот момент на столбе у кафе загорается фонарь, который освещает часть площадки в том месте, где я собрался бежать.

Выругавшись про себя, я отползаю немного в сторону, туда, где откос зарос кустами, тянущимися вниз до самых мусорных контейнеров возле кафе. Оставив свой мешок наверху, я начинаю медленно на четвереньках пробираться между редкими кустиками, стараясь не шуметь. Все ближе голоса водителей и звяканье посуды. Я не смотрю на них, медленно передвигаюсь, чувствуя, как песок оползает сверху и сыпется в ботинки. Кусты становятся все ниже, и вот я уже двигаюсь ползком, отталкиваясь ногами и цепляясь руками за колючие ветви. Впереди, буквально в десяти метрах возвышаются два мусорных контейнера, от которых до ближайшего фургона всего два шага, но шаги эти придется делать под светом фонаря.

Затаившись за мусорными баками, я наблюдаю, как водитель машины, открывает свой фургон, и, достав оттуда увесистый баул, начинает копаться в нем, извлекая из его недр палку копченой колбасы, буханку хлеба и еще что-то, в целлофановом пакете. От всех этих вкусностей идет такой аромат, что у меня начинает кружиться голова, и возникает желание встать, подойти к машине и просто попросить поесть. Но еще в лесу я дал себе зарок, по возможности не иметь с людьми никаких контактов, ибо, как известно, чем больше людей видело беглеца, тем легче его поймать.

Водила тем временем, оставил баул на полу открытого фургона и направился в сторону кабины, где уже звякали ложками несколько его коллег, один из которых, чавкая, рассказывал какой-то анекдот. Они громко хохотали и толкались вокруг примуса с шипящей на нем яичницей, производя много шума, что меня искренне радовало. От них меня закрывала кабина КАМАЗа, на бампере, которого они устроили стол. Их взгляды были обращены к нему, но стоило только кому-то слегка повернуть голову влево, он тут же увидел бы мусорные баки, за которыми сидел я. Можно было попытаться, конечно, незаметно проскользнуть, но рисковать я не хотел.

Если меня поймают на краже продуктов, в лучшем случае, набьют лицо, что не прибавит сил и здоровья моему истощенному организму. В худшем случае сдадут в милицию, что конечно маловероятно, учитывая нелюбовь дальнобойщиков к правоохранителям. Но тем ни менее желания испытывать судьбу я не имел.

Тут я обратил внимание на другую группу из пяти грузовиков, остановившихся также кучно на дальнем конце стоянки. Судя по логотипам на новеньких трейлерах, они были из одной фирмы, а водители их неплохо зарабатывали. Это было видно по их фирменным комбинезонам и высокомерным взглядам, бросаемым на пролетариев от баранки. Ужинали они шашлыком, сидя за столиками кафе, а не чем бог послал на бампере. Зарплата им позволяла не экономить. После ужина они вытащили из машин раскладные стулья и уселись смотреть переносной телевизор, неторопливо потягивая баночное пиво. Я бы голову дал на отсечение, что пиво безалкогольное, такой вид был у этих снобов.

Поедатели яичницы, возле которых притаился я, были не в пример проще и беднее. Их раздолбанные КАМАЗы с огромными самодельными фургонами, повидали на своем веку немало разного груза, начиная с арбузов и заканчивая стройматериалами, и имели непрезентабельный внешний вид рабочих лошадок. Водители были под стать своим машинам, безуспешно пытаясь заработать лишнюю копейку, что подтверждал весь их облик. Тренировочные костюмы с вытянутыми коленками и пояса из кошачьей шерсти от радикулита были визитной карточкой этих профессионалов. Они пили за ужином водку, закусывая домашними запасами, стараясь не думать о завтрашнем дне, когда инспектор ГИБДД втянет воздух натренированным носом и объявит такую сумму, от которой волосы встанут дыбом. Иногда к ним на стоянках прибивались плечовки – дорожные проститутки, такие же страшные и замызганные как жизнь дальнобойщика. Водители не гнушались пользоваться их интимными услугами, отчего потом коллективно чесались и мазались мазями, пытаясь вывести непотребных насекомых до приезда домой.

В общем, на стоянке присутствовали два враждебных лагеря, конфликт между которыми можно было спровоцировать легким движением руки.