Сезон

Однако гаишник окинул скучающим взглядом ползущую мимо него фуру и, заметив на лобовом стекле самодельную табличку с надписью «пустой», а также отсутствие пассажиров в кабине, утратил к ней интерес. Дизель взревел и машина, обдав все вокруг клубами копоти, въехала на широкое ровное шоссе, ведущее домой. Я блаженно откинулся на матрасе и уснул.

К утру следующего дня я был уже в Москве, изрядно уставший и не выспавшийся от ночных голосований на дороге да пересадок по попутным машинам. У меня оставалось немного денег и продуктов, украденных у дальнобойщиков. Нужно было срочно решать, как это все использовать, и что дальше делать. Здравый смысл подсказывал, что домой соваться нельзя, потому что там может быть засада. Однако дома хранились все мои сбережения, около двух тысяч долларов, завернутые в целлофановый пакет, приклеенный скотчем под днищем между ножек платяного шкафа. Сейчас эти деньги нужны мне как никогда, поэтому деваться некуда, придется идти на квартиру.

Я уже почти решился на этот опрометчивый шаг, но в последний момент передумал и, купив в ларьке газету, нашел объявления о сдаче квартир посуточно.

– Сниму комнату на пару дней, чтобы было где ночевать, а тем временем покручусь возле своего дома, – размышлял я, – если есть слежка, я ее замечу.

Я, конечно, не считал себя великим шпионом, способным вычислить за собой «хвост» и замести следы, но особого трепета перед уголовным розыском не испытывал. Работают они по ориентировке о моем розыске, которая пришла черт, знает, откуда и на их раскрываемость не влияет. Поэтому местные опера, не напрягаясь, будут отбывать свой номер, периодически наведываясь в квартиру. Да и то, в лучшем случае. Так что мне оставалось надеяться, что во время моего визита туда никто не придет.

Выбрав в газете район поближе к дому, я по телефону – автомату у метро созвонился с хозяйкой и через час уже входил в обшарпанную комнату съемной квартиры.

Из другой комнаты доносился скрип кровати и стоны, говорившие о том, что такие места пользуются популярностью у влюбленных парочек, или проституток с клиентами которым негде бросить свои кости.

Заметив мою ухмылку, хозяйка – шустрая старушонка с усохшим личиком, засуетилась.

– Племянница с мужем на два дня приехала, остановиться им негде.

Я кивнул с понимающим видом.

– Да я тоже на два дня проездом. До поезда переконтуюсь.

Довольные враньем друг друга мы разошлись. Я заперся в своей комнате, а хозяйка, получив с меня три тысячи рублей, покрутилась на кухне и удалилась восвояси.

Бросив рюкзачок на протертый диван, я присел на табурет у стола и осмотрелся. В углу на тумбочке стоял старенький телевизор, стыдливо прикрытый вышитой салфеткой. Рядом к стене прислонилась сложенная раскладушка, порванная в нескольких местах. Единственное окно выходило в гулкий двор – колодец среди старых сталинских домов. Подозрительно тонкая фанерная перегородка между комнатами наводила на мысль о том, что хитрая хозяйка из однокомнатной квартиры сделала двухкомнатную и теперь сдает комнаты посуточно, имея неплохой навар, а сама живет в другом месте.

Брезгливо осмотрев диван, я развернул оставленные хозяйкой, неожиданно чистые, накрахмаленные и выглаженные простыни. На первый взгляд клопов не наблюдалось, но спать все же, я решил на раскладушке.

За перегородкой тем временем стоны закончились, и началась вторая часть марлезонского балета, в виде распития спиртных напитков, курения сигарет и слушания музыки. Там тоже видимо был телевизор, потому что я слышал, как переключались каналы, и сквозь вопли какого-то заграничного певца доносился женский смех, мужской бас и звон стаканов. Запах табачного дыма от дешевых сигарет проникал в комнату, поэтому мне пришлось открыть форточку, и в окно сразу ворвался птичий гомон. Уличная духота наполнила помещение и пыль, поднятая со стола, закружилась в воздухе.

Чертыхнувшись, я чихнул, и сразу из-за перегородки донесся игривый женский голос.

– Будьте здоровы!

На всякий случай, я подпер табуретом дверь и, застелив раскладушку простыней, завалился на нее, не обращая внимания на жалобный скрип пружин и треск порванного брезента. До вечера можно поспать, а потом надо выдвигаться в район моего дома и начинать вести наблюдение за квартирой.

В голове вертелись назойливые вопросы, не дававшие уснуть.

– Как попасть в мою квартиру?

– Как найти Игоря и что с ним делать потом?

Но если ответ на первый вопрос я знал почти наверняка, то со вторым, было труднее. Вот приду я к Игорю со всеми моими претензиями и без доказательств, а он возьмет да вызовет милицию! И тогда снова здравствуй камера, тюрьма, суд, Сибирь!

Единственной зацепкой здесь были золотые монеты, которые Игорь забрал, и теперь наверняка пытается сбыть, что довольно непросто, учитывая их стоимость.

– Скорее всего, бегает по ломбардам и скупщикам, – рассуждал я, – а это уже свидетели, которые подтвердят, что монеты у него. А раз монеты у него, то и подозрение в убийстве ему обеспечено, поскольку монеты это мотив.