Сезон гроз

— Но дело было, значит, было зловоние. Судебные решения и суждения исходят от фантазии и прихоти судебных чиновников, зловоние же исходит от самого судебного дела. Хватит об этом, не буду тратить время на лекции по юриспруденции. В день своей свадьбы я могу позволить себе снисходительность, я не прикажу бросить его в тюрьму, но пусть этот ведьмак немедленно уберется прочь с моих глаз. И никогда больше мне на глаза не попадается.

— Ваше Королевское Величество… Я обеспокоен… В порт якобы вошла «Ахеронтия». В данной ситуации соображения безопасности диктуют необходимость обеспечить охрану… Ведьмак мог бы…

— Что он мог бы? Заслонить меня своей грудью? Поразить злодеев ведьмачьими чарами? Именно такое задание дал ему Эгмунд, мой любящий сын? Защитить отца и сохранить его безопасность? Иди за мной, Феррант. А, к черту, иди и ты, ведьмак. Я покажу вам кое-что. Вы увидите, как я забочусь о собственной безопасности и как обеспечиваю свою защиту. Присмотритесь. Послушайте. Может, чему-нибудь научитесь. И что-то узнаете. О себе. Давайте, за мной!

Пошли, подгоняемые королем и окруженные молодцами в кожаных кабатах. Они вошли в большой зал, под расписанным морскими волнами и морскими тварями потолком здесь, на возвышении стоял трон, на котором обычно восседал Белогун. Напротив, под фреской, изображающей стилизованную карту мира, на скамейке, под охраной других молодцев, сидели королевские сыновья. Принцы Керака. Черный, как ворон, Эгмунд и белый, как альбинос, Ксандер.

Белогун уселся на трон. Он смотрел на сыновей сверху вниз взглядом триумфатора, от которого падают на колени, моля о пощаде, побежденные в битве враги. На изображениях, которые Геральт видел, у победителей, как правило, были на лицах значительность, достоинство, благородство и уважение к побежденным. На лице Белогунa бессмысленно было искать эти чувства. На нем было нарисована только ядовитая насмешка.

— Мой придворный шут, — сказал король, — вчера заболел. Подхватил понос. Я думал, не повезло, не будет шуток, не будет веселых сценок, не будет смешно. Я был неправ. Мне смешно. Так смешно, что животик надрываю. Потому что это вы, вы оба, сыновья мои, вы смешные. Жалкие, но смешные. Многие годы, я вам обещаю, с моей женушкой в постели, после шалостей и любовных игр, всякий раз, когда, вспоминая о вас обоих, об этом дне, мы будем смеяться до слез. Потому что, в конце концов, нет ничего смешнее, чем дураки.

Ксандер, это было нетрудно заметить, боялся. Он бегал глазами по залу и сильно потел. Эгмунд наоборот, не проявлял страха. Он смотрел отцу прямо в глаза с ответной язвительностью.

— Народная мудрость гласит: надейся на лучшее — будь готов к худшему. И я был готов к худшему. Потому что может ли быть что-нибудь хуже измены родных сыновей? Среди ваших самых доверенных соратников я внедрил своих агентов. Ваши сообщники предали вас, как только на них нажали. Ваши пособники и фавориты просто сбежали из города.

— Да, сыны мои. Вы думали, что я слепой и глухой? Что я старый, дряхлый и немощный? Вы думали, что я не вижу, как вы оба стремитесь получить трон и корону? Что вы жаждете их, как свинья трюфелей? Свинья, когда почует запах трюфеля, глупеет. От желания, от жадности, от вожделения и дикого аппетита. Свинья бесится, визжит, роет землю, невзирая ни на что, лишь бы только дорваться до трюфеля. Чтобы ее отогнать, нужно лупить ее дубиной. И вы, сыновья, оказались просто свиньями. Почуяв гриб, вы с ума посходили от жадности и аппетита. Только получите вы дерьма, а не трюфель. И дубины тоже попробуете. Вы пошли против меня, сынки, покусились на мою власть и мою особу. Здоровье людей, которые идут против меня, как правило, быстро ухудшается. Это факт, подтвержденный медицинской наукой.

— В порту бросил якорь фрегат «Ахеронтия». Он приплыл сюда по моему приказу, это я нанял капитана. Суд соберется завтра утром, решение будет принято до полудня. И в полдень вы оба будете на корабле. С палубы вам позволят сойти только когда фрегат пройдет мимо маяка на Пейш-де-Мар. Что практически означает, что вашим новым местом жительства будет Назаир. Эббинг. Мехт. Или Нильфгаард. Или самый край света и преддверие преисподней, если вы предпочтете отправиться туда. Потому что сюда, в эти окрестности, вы не вернетесь никогда. Никогда. Если хотите сохранить головы на плечах.

— Хочешь нас изгнать? — завыл Ксандер. — Как изгнал Вираксаса? Наши имена тоже запретишь произносить при дворе?

— Вираксаса я выгнал в гневе и без приговора. Это не значит, что я не прикажу его казнить, если он осмелился вернуться. Вас обоих осудит на изгнание трибунал. Легально и законно.

— Ты в этом так уверен? Посмотрим! Посмотрим, что на такое беззаконие скажет суд!

— Суд знает, какого приговора я ожидаю, такой и вынесет. Единодушно и единогласно.

— Так уж единогласно! В этой стране, суды независимы.