Сезон клубники

– Прав твой супруг, – шепнула мне на ухо Люся, – у корешей рейс такой удачный, что хватило и на плечевых.

«Проститутки дорожные!» – вспомнила я рассказ кого-то из дальнобойщиков; разумеется, рассказывал он не о себе, о ком-то из коллег-шоферов, но под яростным взглядом Артема осекся, так и не договорил до конца.

– У вас тоже бывают удачные рейсы, – сказала я скорее утвердительно, чем вопросительно.

Лицо Артема омрачилось. Вряд ли он надеялся, что в рейсе я ничего подобного не увижу, но мой намек воспринял как оскорбление.

– Я себя не на помойке нашел, – процедил он сквозь зубы и, резко поднявшись, отошел, чтобы уже больше мне не помогать.

Правда, и без него у нас помощников хватало. Я было достала из дорожной сумки примус «Шмель». С ним прежде мы выезжали на природу, на пикники. Когда-то для этих выездов у нас было все необходимое, включая резиновую надувную лодку и четырехместную польскую палатку...

– Белла, ты бы еще спиртовку достала! – раздался у меня над ухом голос Палыча, нашего старшого то есть. Командира каравана. Водители признали его таковым единогласно: он решал теперь все вопросы как со службами движения, так и снабжения машин самым необходимым, включая масло, бензин и помощь аварийки. – На твоей мошке мы будем готовить мясо до утра. Спрячь свой примус подальше и скажи мужу, что пока он спал, более передовые путешественники давно изобрели кое-что поинтереснее. Вот, обрати внимание на достижение шоферской мысли!

Он принес обычную паяльную лампу и сваренный из металлических прутьев треножник.

– Достижение! – громко фыркнул тут же появившийся Артем. Подумать только, я считала, что он куда-то ушел, а он слышал и видел все, что делалось возле меня. – Да ему сто лет в обед.

– Сто не сто, а ты такой взять не догадался!

Да, старшой попал не в бровь, а в глаз. Какое там, догадался! Если уж на то пошло, этот «критик» и в моих сборах-то не участвовал. Разве прежде допустил бы он, чтобы я укладывала вещи без него, не проверив, взяла ли я все необходимое? Для нас обоих. Прежде он всегда заботился обо мне. Наверное, даже больше, чем я сама.

Теперь же что он мог знать, придя домой под утро? Принимал на дорожку с друзьями? Или с подругами? От этих мыслей во мне опять стала закипать злость. Зачем вообще я поехала с ним? Неужели я до конца рейса так и буду буксовать на этом своем вопросе?!

– У Саньки есть такая, – пробормотал между тем мой супруг и опять отошел, чувствуя себя не в своей тарелке.

Пламя, вырвавшееся из паяльной лампы, взревело зверем, и довольный Палыч скомандовал:

– Тащите сковородку! Пять минут, и мясо будет готово.

Тут же за дело взялся кто-то из шоферов, а я с ножом в руке подошла к Люсе, чтобы помочь ей дорезать овощи. Впрочем, не только для этого. Некий вопрос вертелся у меня на языке.

– Как ты определила, что у шоферов тех машин женщины – плечевые? – спросила я у Люси.

Она взглянула на меня снисходительно:

– А разве ты не видела? Они перебегали из машины в машину голые. Думаешь, их жены стали бы так делать?

– Голые? Но зачем?

Я понимала, что выгляжу в глазах девушки наивной идиоткой, но мне уже было все равно: я хотела знать все. Все, с чем сталкиваются в рейсах шоферы-дальнобойщики.

– Чтобы времени не терять на переодевание, – однако терпеливо объяснила мне новая приятельница. – Они же, так сказать, на потоке. Шоферы домой к женам торопятся. Рейс-то обратный!

– Наверное, ты не в первый раз едешь? – спросила я.

– Третий. Столько всего нагляделась, стыдно и рассказывать... А ты, конечно, в первый. – Она посмотрела на меня в упор. – И ты – жена!

Сказала, словно припечатала.

– Жена, – кивнула я, будто признаваясь в какой-то провинности. – А ты – нет?

– А я – любовница, – сказала Люся, но без злости и без ехидства, а скорее с грустью. – Женщина для души и тела, но не для паспорта.

«Зато я – женщина для паспорта, но не для души! – подумалось мне как раз со злостью. – Так что неизвестно, кому из нас двоих хуже».

Вообще, зачем я задала Люсе свой дурацкий вопрос? Женщин – не жен – всегда видно. Они в большинстве случаев и сами ведут себя так, что еще больше подчеркивают разницу в положениях между ними и законными женами. Словно в соревновании участвуют с той, незримой, но законной. Словно хотят доказать всему свету, что уж они-то куда лучше: внимательнее, находчивее, заботливее и так далее.

Но любовницы не в силах справиться с главным – своим раздражением от кажущейся им несправедливости жизни. Ведь они такие достойные, такие явно лучшие, но их избранник все медлит, не спешит расстаться с законной женой. Все кормит их обещаниями рассказать недостойной супруге о своей высокой и чистой любви...

– Знаешь, почему они называются плечевые? – вывела меня из задумчивости Люся.

– Знаю, – кивнула я.

Каждая из проституток работает на определенном отрезке дороги – на «плече». Отсюда и название. Только вот почему Люся все возвращалась к вопросу об этих девках? Хотела меня уязвить? На что-то намекнуть?