Сезон клубники

Меня не оставляла уверенность, что я все-таки обнаружу некую деталь, которая сразу поставит все на свои места. Что-то должно быть сугубо наше, то, к чему мы привыкли и что наверняка выбьется из звездного уровня.

В ванной комнате на месте были все краны и зеркала. Всюду виднелись приклеенные этикетки: «Продезинфицировано».

А вот огромная двуспальная кровать покрыта цветным нейлоновым покрывалом с рюшечками. Когда-то давно точно такие привозили из загранки советские моряки, а жены торговали ими на барахолке. Я знаю об этом потому, что когда-то о таком покрывале мечтала моя мать – на старые деньги оно стоило сто двадцать рублей.

Покрывало мы купили, и оно благополучно отслужило свой век... Где же взяли такие работники гостиницы? На каком-нибудь складе, где рачительный завхоз не мог найти им применения?

Глупо. Глупо вот так стоять перед кроватью и рассуждать о вещах четвертьвековой давности. По большому счету для меня совершенно не важных.

А все оттого, что я вдруг оробела перед этой огромной кроватью, будто девчонка. Будто мне предстояла брачная ночь с совершенно незнакомым человеком.

Но вот что ни с чем не вязалось: почему так страстно смотрит на меня Артем? Разве нет между нами десяти лет супружеской жизни, на закате которой – как я думала – мы изрядно друг к другу охладели?

Наконец я решила растянуться на прохладных простынях.

– Драться не будешь? – нарочито робко спросил Артем, лег рядом и притянул меня к себе.

Мы все забыли. И все вспомнили. Смешно! В чужом городе. В номере, снятом на одну ночь. Всплыло то, что казалось навеки похороненным в самой глубине наших душ.

Наверное, это вовсе не Бог обрекает людей на страдания. Они сами не могут не страдать. Хорошая жизнь им приедается, и они начинают ее портить. Изничтожают в себе тепло и нежность, чтобы потом мечтать о потерянном рае и делать вид, что на земле его создать невозможно.

Я лежала на плече Артема и чувствовала, как в меня легким потоком вливается благодать. Только что во взрыве наших чувств сгорело нечто темное и страшное, отчего мы оба почувствовали невыразимое облегчение.

– Чего тебе сейчас хочется? – спросил он.

Может, и мне, как героине рассказа О. Генри, пожелать, например, персик, чтобы любящий муж ушел в ночь искать его. Попал в какой-нибудь ночной ресторан, истребил тамошнюю мафию, принес его мне, а я бы проворковала:

– Гадкий мальчик, разве я не говорила тебе, что хочу апельсин?!

И поняла, что хочется мне совсем другого.

– Хочу закричать на весь свет.

– Закричать? – переспросил он со смехом. – Караул, изнасиловали?

– Ох, поручик, – вспомнила я анекдот про поручика Ржевского, – вы, как всегда, все опошлили. Я хотела закричать: люди, не бойтесь любить друг друга, пока не поздно!

– Выдумщица! – хмыкнул муж и еще крепче прижал меня к себе.

Я промолчала еще кое о чем: мне хотелось плакать. Потому что я чувствовала: сгореть-то сгорело, да не все. Видно, слишком короткой была вспышка пламени.

Ушло раздражение. Злость. То, что лежало на поверхности. Но что-то в глубине осталось. Как заноза. Тащили мы ее, тащили, но, как всякая застарелая заноза, она не была достаточно крепкой. Обломилась. Маленький кусочек ее застрял в мягкой плоти, не давая ранке зажить. А чтобы его вытащить, нужен какой-то другой инструмент...

Проснулась я поздно. От запаха кофе. Он казался таким близким, осязаемым, пар словно щекотал мне ноздри. Я открыла глаза, и точно: прямо возле подушки, на тумбочке, стоял поднос с завтраком – творог, сметана, свежие булочки. Венчал все блестящий кофейник. Прямо как в лучших домах – кофе в постель!

Откуда-то слышалось тяжелое дыхание: хэк! хэк! Я скосила глаз на лежащий у кровати ковер. Что происходит: любимый супруг отжимается! И видно, давно. Потому и дыхание учащенное, а от лба к носу ползут капли пота.

– Мсье, – заметила я словами из анекдота, – ваша дама уже ушла.

От неожиданности он захохотал и упал носом прямо на ковер. Темка делает зарядку! Когда это было? По крайней мере я не видела такого уже несколько лет.

И конечно, мне приятна его забота. Кофе в постель он не подавал мне тоже очень давно.

Я опустила ноги на пол.

– Нет-нет, дама не должна утруждать свои прелестные ножки!

Он подхватил меня на руки и понес к ванной.

– Темка, тапки остались у кровати!

– Я принесу.

Он поставил меня под душ и включил воду.

Господи, если бы так было всегда! Расскажи я об этом подругам – не поверят. Скажут: начиталась любовных романов. Мол, такого не бывает. Муж не может одновременно быть и любовником. Мои подруги очень умные, их на мякине не проведешь. Тех подруг, с кем я вижусь изредка. С кем училась в институте. Или в школе. Но Танька бы поверила. И как человек, обжегшийся на молоке, вздохнула бы: «Вот только надолго ли?»

Гостиницу я покидала не без сожаления. Именно здесь мой любимый приоткрыл наконец стенки раковины, в которую спрятался... От меня, что ли?

Приоткрыл. Но мне этого мало! Как заставить его впредь эти самые створки не захлопывать? Может, мне разбить его раковину чем-нибудь потяжелее?..