Сезон колдуна

А ещё он отвратительно метко стрелял. Ему незачем было выпускать в бомжа всю обойму.

Так, начал рассуждать я: если бы у него были крылья, — а это значило, что мы имеем дело не с человеком, — стал бы он стрелять по нам из человеческого оружия? Такому было проще размазать нас одним единственным ударом. Значит, крыльев у него не было. Достаточно сильные маги могут левитировать в моменты эмоциональных потрясений, однако высота таких полётов обычно не превышает полутора метров, да и сложно целиться с трясущимися от перевозбуждения руками. Единственным приемлемым вариантом оставалась внешняя помощь, вроде заряженных предметов, помогающих снайперу держаться в воздухе. А у всего, что заряжено, есть одно свойство — рано или поздно оно разрядится.

— Как давно вы сюда прибыли? — спросил я у Икрамова.

— Часа два, не больше, — он нахмурился. — А что?

Два часа… я не мог представить себе что-то заряженное настолько, чтобы оно было способно выдерживать вес человека так долго.

Я глубоко вздохнул и собрался с силами.

— Надеюсь, у кого-нибудь есть оружие, чтобы прикрыть меня?

— Что она делает? — спросил вдруг Олег, показывая на Снеговскую. Та стояла в подъезде с вытянутой под углом вверх рукой.

— Что-то связанное с нацистами, — отрезал я. — Так есть у кого…

— Она показывает направление, — перебил меня Вещий. — Где она его разглядела?

— Не разглядела, — я прикинул, где примерно должен находиться снайпер, вышел из-за машины и показал пальцем в том направлении.

Пусть мы не и видели убийцу, но имели туз в рукаве: Ева чувствовала его. Ткнув пальцем в небо, я заставил бы его думать, что позиция раскрыта. Он начал бы паниковать и поддался чувствам. Чувства заставляют людей действовать иррационально, выбирая первое, что приходит им в голову — то есть совершать ошибки.

И он совершил ошибку.

Белое пятно где-то между небом и сыплющимся снегом резко рвануло в сторону. Я бросился на то место, где он только что был, и заметил на асфальте маленькие значки, похожие больше на детские рисунки. Я был уверен, что там, куда переместился убийца, будут точно такие же.

В воздухе его держали трансформаторы, действующие по тому же принципу, что и заклёпки на моих напульсниках: они преобразовывали энергию, поступающую извне. Однако, это довольно сложная схема для одного человека, ему кто-то помогал. Моё предположение, что за нами следил не убийца собственной персоной, подтверждалось. Скорее это был просто наблюдатель, присматривавший за ходом исполнения плана. И всё только для того, чтобы убить бомжа.

Фигура в воздухе дёрнулась и опять переместилась на десяток метров. Снайпер прыгал по своим знакам как по невидимым столбам. Ещё один милиционер охнул и упал. Проклятье! Этот парень сверху, зная, что его раскрыли, упорно продолжал отстреливать всё, что шевелилось. Он мог с тем же успехом нарядиться поярче и взять в руки плакат с надписью: «Это магия». Гад провоцировал меня на ответные действия; нужно было как-то спустить его вниз, убрав с глаз долой. Отметив себе, что за этот день мне и так уже пришлось слишком много рисковать, я крикнул:

— Кажется, я его знаю! Надо сообщить… — я побежал туда, где, как мне показалось, были ещё рисунки на асфальте.

Снайпер прекратил методичное истребление милиции, и наступило затишье. Я знал, что он движется за мной, но, честно говоря, понятия не имел, что делать дальше. Если он будет целиться получше, чем в первый раз, то защитный медальон спасёт меня от пули так же, как холодильник от ядерного взрыва.

Я не мог останавливаться и искать сигилы, но раз парня надо мной никто раньше не заметил, то он пришёл с той стороны, где не было высоких построек или деревьев. Для этого прекрасно подходил проход между заборами нескольких одноэтажных домов. Я побежал туда — наверняка где-то там снайпер и поднялся в воздух.

Ещё одна пуля прошла через капюшон. Я выругался, дёрнулся в сторону и пропустил узкий поворот налево, уткнувшись в тупик. Не успел я развернуться, как сзади грянул выстрел.