Сезон крови

– Господи, – прошептал Дональд, как будто зачарованный. – Какое ужасное место.

– Давай уже поскорее, – пробормотал я.

Рик демонстративно кинул сумку на раскладушку, расстегнул ее и вывалил содержимое на постель. В основном там была грязная одежда, мятая и поношенная. Большую часть вещей я в разное время видел на Бернарде. Я старался смотреть только на содержимое сумки, но заметил, что Дональд с тревогой уставился на стропила. На глазах у него выступили слезы, и я притворился, что не заметил этого.

– Эй, Алан, глянь, – окликнул Рик, склонившись над вещами.

Мои ноги как будто налились свинцом, но я заставил себя подойти к нему. Рик продемонстрировал старую фотографию с моей свадьбы. Я, Рик, Дональд и Бернард во время вечеринки, с улыбками во всю физиономию и бокалами и пивными бутылками в руках. Мы были такими молодыми.

– Я помню, как мы позировали для нее, – сказал я.

– Я тоже. – Рик продолжил копаться в груде вещей.

Фотография задрожала, и я понял, что у меня снова трясутся руки.

– Я помню то мгновение, то самое мгновение…

– У него их тут целая куча. – Рик передал мне небольшую стопку и продолжил поиски.

Я принялся перебирать фотографии. Всего шесть, четыре с моей свадьбы, на одной был Томми, сфотографированный в старшей школе, карточка в размер бумажника. На шестой была незнакомая мне женщина. Я передал первые пять Дональду.

– Кто это?

Рик поднял голову и пожал плечами.

– Понятия не имею. Какая-то его девица, наверное. Может, родственница?

Что-то в изображении подсказывало мне, что это не родственница. Среднего роста, с густыми рыжими волосами до плеч и темными глазами. Раскрепощенность позы и выражения лица намекала, что женщина могла значить куда больше для автора фотографии. На ее губах играла то ли улыбка, то ли усмешка, как будто перед тем, как нажать на спуск, человек по ту сторону камеры рассказал шутку, понятную только им двоим. Что-то в этой женщине казалось невыразимо соблазнительным. Ее улыбка была не просто дружеской, глаза смотрели с намеком, но в то же время загадочно. На фотографии она была видна только выше пояса, в завязанной под грудью рубашке с глубоким вырезом. Фоном служила какая-то небольшая кухня, женщина опиралась о столешницу. Незнакомая обстановка. Я показал фотографию Дональду.

– Ты ее знаешь?

Он взял фотографию и рассматривал ее несколько секунд, потом отрицательно покачал головой.

Рик отыскал среди одежды старый кассетный плеер и пачку кассет.

– Кто-нибудь это возьмет?

– Это уже слишком мрачно, – со вздохом сказал Дональд.

– Да уж. Рик, пожалуйста, давай уже уедем отсюда. Я чувствую себя стервятником, обшаривающим труп в поисках последних клочков плоти.

Рик отложил кассеты и начал засовывать остальные вещи в сумку, и тут из прочего хлама выпал небольшой предмет. Мы все проследили за тем, как он – блокнот-ежедневник в потертом нейлоновом чехле – бесшумно прокатился по матрасу и замер. Рик взял его в руки и тут же обнаружил, что чехол застегнут на молнию – стоило ее расстегнуть, и из-под обложки выпало несколько бумаг и мелочей.

– Надо же, забито под завязку.

– Наверное, какие-то бумаги с работы, – предположил я.

Рик улыбнулся, что показалось мне непристойным в этой комнате. Но я тут же понял, что его внимание привлекла выпавшая из ежедневника коллекционная карточка в пластиковом чехле. Он подобрал ее и какое-то время разглядывал, потом объявил:

– Дебютка[1] Бобби Орра[2]. Странно, что этот засранец Сэмми не прибрал ее и не продал. Должно быть, проглядел.

Рик затолкал бумаги обратно в ежедневник и застегнул чехол, но его взгляд оставался прикованным к карточке. Впервые в его глазах появилось что-то необычное.

– Слушайте, вы не против, если я возьму ее себе?

Прежде чем я успел ответить, Дональд положил руку Рику на плечо и сказал:

– Уверен, что Бернард был бы этому рад.

Рик кивнул, не переставая улыбаться.

– Определенно, – согласился я. – И давайте уже поедем, а?

Рик сунул карточку в карман, Дональд взял фотографии. Только тогда я сообразил, что у меня ничего нет, схватил ежедневник, сунул его под мышку и пояснил, что потом гляну повнимательнее, что там есть.

В каком-то смысле, уходя из подвала, мы впервые прощались с Бернардом. Ни у кого из нас до сих пор не было возможности сделать это лично, и мы молча замерли у лестницы, окидывая взглядом все, даже балку, на которой он висел. До нас дошла окончательность произошедшего, и впервые возникло ощущение, что все кончено, как будто Бернард по-настоящему умер только теперь, и пришло время тихо оплакать и обдумать его смерть, обратиться к добрым воспоминаниям и попрощаться.

Мы примирились с этим ужасным тесным подвальчиком, каждый по-своему, и поднялись наверх. Но тьма, которая так часто предстает живым существом, пошла следом.

Она с нами еще не закончила.

Глава 3