Сезон любви на Дельфиньем озере

Мне не очень нужно было то, что осталось от моей любимой сумки, но я из любопытства пошла с ним.

Он отдал мне вытертую полупрозрачную тряпицу бледно-лилового оттенка; я порадовалась, что на зубок корове попалась сумка, а не юбка, например. Вот что значит жить так близко к дикой природе — сплошные убытки!

Славик предложил проводить меня обратно, но я возмутилась: до чего дошло, мне нельзя при свете дня пройтись одной по центру лагеря — и отправилась одна. Но далеко я не ушла, мое внимание привлекла суета возле бассейна с Фифой. Виктория держалась за бока, Ника жестикулировала, а Гера Котин в живописной позе, напомнившей мне центральную статую одного из петергофских фонтанов, стоял в воде; об него терлась, извиваясь и блестя глазками, Фифа.

Подойдя поближе, я узнала, что произошла катастрофа с третьим блюдом: каким-то образом бак наклонился (думаю, в этом была виновата любознательная Фифа), и компот частично вылился в бассейн. Ника с Викой спасли оставшуюся половину, вытащив кастрюлю и поставив ее на твердую землю; дело оставалось за малым — драгоценные сухофрукты плавали в морской воде.

— Гера, что ты зеваешь, быстрей собирай чернослив! — закричала на него Ника. Девочки, наклонившись, вылавливали из бассейна те ягоды и ломтики яблок, которые были в пределах их досягаемости.

Котин с задумчивым видом снимал с блестящей спины афалины сливы, но вместо того чтобы отдавать их поварихам, клал себе в рот.

Я присоединилась к болельщикам, которые наблюдали за этой картиной, получая от зрелища тем большее удовольствие, чем больше кипятились поварихи. Надо сказать, что смешная сторона происшествия дошла до них позже, уже только к вечеру — в таком страхе Божьем их держала Елена Аркадьевна! Компот, надо сказать, получился слегка солоноватый, но никого это не отпугнуло.

Этот день, полный разных мелких и крупных забавных происшествий, часть из которых, как, например, история со свиньей, вошли в анналы и потом несколько поколений сотрудников передавали их из уст в уста как местные предания, заканчивался почти так же весело, как и начался. Во второй половине дня зарядил мелкий дождик, и я сидела с Никой, Славиком и двумя студентами в гостеприимной хатке девочек за кофе; нам было над чем посмеяться. Я не переживала, что с нами нет Алекса, потому что знала, что у него с Витей полно работы в лаборатории.

Пробегал мимо Миша Гнеденко, как всегда, с ведром. Ника пригласила его:

— Заходи, посиди с нами!

— Мне некогда!

— А что ты делаешь?

— Я суечусь!

Заглянул на огонек Никита Вертоградов, как всегда, со своим чайником — попросить заварки. У Никиты было потрясающее чутье на застолья, которое значительно усиливалось, когда Инна находилась в Москве. Стоило только кому-нибудь расположиться в укромном уголке с закуской и выпивкой, как Никита был тут как тут — он обычно скромно просил спички, или сигаретку, или еще какую-то мелочь. Его всегда приглашали за стол, и он немедленно занимал свое коронное место — души общества и дамского угодника. Чувствовалось, что это был человек неординарный и талантливый — ему бы быть художником или писателем, но он не сумел реализовать себя; частично дар его проявлялся в том, как он ухаживал за прекрасными дамами — это была сказка, да и только; я сама была не прочь чуточку с ним пофлиртовать. Вот и сейчас он с удовольствием принял приглашение выпить кофе, стрельнул сигаретку и стал рассказывать всякие байки, явно предназначенные для нас с Никой. Рассказчик он был замечательный.

Пришла с моря мокрая Вика, вытирая на ходу волосы; я предложила ей переодеться в моем домике. Она взяла сухую одежду и пошла туда; через мгновение из моей пятихатки вдруг с воплем выскочил Миша Гнеденко, а за ним показалась полуобнаженная Вика, укоризненно выговаривавшая ему:

— Миша, я понимаю, что я голая, но все равно я ведь тебе не чужая!

Оказывается, никто из нас не заметил, как Миша, посуетившись, с книгой в руках уединился в моем домике; не заметила сначала его и Вика.

Позже в этот же вечер мы (те, кто постарше) отправились к домику ихтиологов, где намечался небольшой сабантуй — несколько человек, среди них и профессор Лапин, уезжали в Москву, завершив свою работу. Как быстро кончается сезон! И наша работа тоже подходила к концу. Морские течения и разыгравшиеся волны нанесли много мути, свечение воды прекратилось, и на экспериментах пора было ставить точку. Оставалось привести в порядок записи, подготовить данные для дальнейшей обработки, смонтировать пленки и разобрать оборудование. Витя с Алексом теперь целиком переключились на техническую работу, а мне оставалось только кормить мою спасительницу Асю да выполнять кое-какие чисто лаборантские обязанности. Скоро все мы вернемся обратно — конечно, если я останусь жива… И тогда все кончится, в том числе и мой роман с Алексом. Надо жить, жить каждое мгновение, а не залезать в свою скорлупу, опасаясь за свое бренное существование.