Сезон любви на Дельфиньем озере

Я нашла свою жестяную шкатулку со швейными принадлежностями, вытащила оттуда самую толстую иголку и суровые нитки и принялась шить. Шила я долго. Пока я шила, в хатку все время заходили люди и оставались в ней. Так как я была занята, то роль хозяйки приняла на себя Вика: она варила для гостей кофе и наливала его в кружки и пластмассовые стаканчики.

Пришел Славик Отколенко, молодой научный сотрудник, с роскошной копной светлых волос и такой же белокурой бородой. Я с ним познакомилась дома у Ванды; это был очень приятный парень с философским складом мышления, с ним было страшно интересно говорить на самые умные темы; правда, мне казалось, что, кроме философии и его собственной дельфиньей науки, его ничего не интересует.

Как выяснилось, я ошибалась. Он, получив свою порцию крепчайшего кофе, куда положил огромное количество сахара, затеял было с Викой ученую беседу — о том, как в гипнозе преломляется бессознательное психическое, — и вдруг прыснул. Потом он попытался придать своей физиономии серьезную мину, но не тут-то было! Он не смог справиться со смешинкой и, продолжая умный разговор, периодически хихикал, пока не бросил всякие претензии на серьезность и не закатился в гомерическом хохоте. Я, надо сказать, была удивлена его поведением — это как-то не соответствовало моему представлению о нем; только позже я выяснила, что Славик при всем его уме и учености отличался необыкновенно тонким чувством юмора.

Я шила.

Наконец, дошив до конца, я с торжеством протянула Диме готовое полотнище. Он внимательно осмотрел его со всех сторон и сказал:

— Прекрасно. А теперь шей здесь. — И длинным, слишком изящным для мужчины указательным пальцем, правда, с обломанным ногтем, отметил: отсюда и досюда. Витя только кивнул, подтверждая его слова; на лице его блуждала улыбка — впрочем, он всегда улыбался.

Я снова принялась шить, закусив губу.

С кухни пришла Ника и поинтересовалась, когда мастера придут к ним, они ведь обещали, закончив с моим окном, перейти в их хатку.

Витя только хитро улыбнулся, а Дима обрадовался ее появлению:

— Прекрасно! У тебя есть полиэтилен?

— У Вики есть занавес для ванны…

— Тащи его сюда!

Недоумевающая Ника поднялась и через минуту появилась снова с полупрозрачной нежно-розовой пленкой в руках:

— Вот, пожалуйста…

— Принесла? Умница! А теперь отдай его Тане.

— А как же наше окошко?

— Не беспокойся, все в свое время, сначала закончим с домиком Татьяны.

Ника уселась и с недовольным и даже ревнивым видом принялась следить за тем, как я по указанию Димы пришиваю сложенный уже втрое полиэтилен к ее занавесу, но потом лицо ее прояснилось, губы заулыбались, и она тоже принялась хихикать, что совершенно не шло такой красавице, как она.

Я шила, не поднимая головы и протыкая полиэтилен иголкой с такой силой, с какой наши далекие предки вонзали копье в ненавистного врага. Я страстно хотела, чтобы это все побыстрее закончилось, и чтобы через окно в домик не проникала бы сырость.

В хатку уже набилось полным-полно народу. Кроме поварих и Славика к нам заглянули еще студенты Вадик и Игорь и лаборант Саша Ивановский — его прозвали на биостанции Саша-толстый в отличие от Саши-тощего, в миру Алешкина, студента-дипломника биофака. Все они входили сначала очень робко — очевидно, их привлекал доносившийся изнутри смех, но когда Ника с Викой ласково приглашали их выпить с нами чаю (хозяйственная Ника убрала к тому времени кофе как слишком большой дефицит), они охотно соглашались и рассаживались, когда на кроватях мест уже больше не осталось, кое-кто уселся прямо на полу.

Я все шила, с ужасом ожидая того момента, когда я перекушу последнюю нитку. Но ничто на этой земле не бесконечно, и эта минута наконец настала. Все замерли, на многих лицах отразилось напряжение, с которым они пытались сохранить серьезную мину, кое у кого на глазах стояли слезы; только Дима был абсолютно, непроницаемо серьезен, а Витя все так же улыбался. Я протянула готовую работу Диме; он повертел плод моего труда в руках и поднес его к раме — и до меня только теперь дошло, что многократно сложенной и прошитой со всех сторон пленки не хватает даже на то, чтобы затянуть форточку!

Народ взвыл от восторга, Славик от хохота согнулся в три погибели и схватился за живот; мне ничего не оставалось, как засмеяться тоже, хотя, как мне кажется, в моем смехе не хватало искренности. Я сама в свои хорошие минуты не против того, чтобы подшутить над окружающими, но так меня еще никто не разыгрывал!

В глубине души я готова была убить Димку.

Так для меня в том году начался новый этап жизни в Ашуко — веселый, беззаботный и радостный настолько, что иногда казалось, что все мы изо всех сил пытаемся забыть о трагедии. Но тем не менее веселились мы от души — так же, как и работали с нашими зверями.

На следующее утро Витя пришел в одиночестве со стеклами и стеклорезом и за полчаса вставил их в оконные рамы — и в моей хатке, и у Вики с Никой.

4. АСЯ, ДАША И ДРУГИЕ ЗВЕРИ