Сезон Маршей

Моника резко вскинула голову и промокнула губы краешком салфетки. Она не переносила грубости и издала устное распоряжение, коим запретила всему старшему персоналу Лэнгли употреблять ругательные слова.

— Источник утверждает, что Шамрон заплатил киллеру из неких частных фондов, — закончил Картер.

— Ваш источник дал описание киллера?

— Нет.

— Откуда он?

— Из Европы. — Картер пожал плечами. — Или с Ближнего Востока.

— Я видел видеозапись убийства Хусейна.

— Извини, что? — спросил Эдриан.

Майкл рассказал о встрече с Юсефом Хафезом.

— И ты думаешь, что там поработал Октябрь?

— Я видел, как все было сделано. Манера владения оружием очень похожа. Делать окончательный вывод трудно, но одну важную деталь можно уточнить.

— Что за деталь?

— Тогда, на Шелтер-Айленде, я прострелил ему руку. Правую руку. Ту, в которой он держит оружие. Человек, убивший Ахмеда Хусейна, был без перчаток. Если я обнаружу на его правой руке шрам — значит, это Октябрь.

— Где пленка? — спросил Картер.

— У меня.

В кабинет, предварительно постучав, вошел официант, чтобы убрать после первого блюда.

Когда он вышел, заговорила Моника.

— Если вы, Майкл, вернетесь в Управление, я готова расширить ваши полномочия. Вы станете главой североирландской оперативной группы, а также получите конкретное задание выследить и арестовать Октября, если он действительно жив. Ну как, договорились?

— Прежде мне надо поговорить с Элизабет. Я дам ответ утром.

— Вы же опытный оперативник, Майкл. Вас научили обрабатывать людей так, чтобы они предавали свою страну. — Моника Тайлер мило улыбнулась. — Не сомневаюсь, что вы без особого труда убедите жену в правильности и необходимости именно такого решения.

Эдриан Картер рассмеялся.

— О, вы не знаете Элизабет.

После обеда Майклу захотелось пройтись пешком. До дома было недалеко — всего лишь перейти Центральный Парк, — но он знал, насколько опасной может быть короткая ночная прогулка даже для него, бывшего офицера ЦРУ, человека, обученного боевым искусствам, а потому предпочел окружной путь, через Коламбас Серкл, мимо вытянувшихся вдоль тротуара вонючих конных экипажей.

В свете уличных фонарей кружились снежинки. Майкл шел по Пятой авеню, думая о предстоящем разговоре с Элизабет и зная, чем все закончится. Жена будет в ярости. В конце концов он сам пообещал ей — после того, как Октябрь и Астрид Фогель едва не убили их, — что уйдет из ЦРУ и никогда туда не вернется. И вот теперь…

Он сел на скамейку и посмотрел на освещенные окна их квартиры. Они познакомились на яхте общего знакомого, через шесть месяцев после гибели Сары Рэндольф. Начальство пришло к выводу, что раскрытому агенту нечего делать в Лондоне; его отозвали, отстранили от оперативной работы и поручили перекладывать бумажки в Лэнгли. Он не получал ни малейшего удовольствия от того, чем занимался, и никак не мог оправиться после смерти Сары. На других женщин и смотреть не хотелось. На яхте, во время прогулки по Чесапикскому заливу, его познакомили с Элизабет Кэннон, красавицей, дочерью знаменитого сенатора от штата Нью-Йорк, и в тот день, впервые после страшной ночи на набережной Челси, Майклу показалось, что тень Сары Рэндольф начала рассеиваться.

В ту, первую после знакомства ночь они занимались любовью, а уже утром Майкл соврал Элизабет, когда она спросила, чем он зарабатывает на жизнь. Лгать пришлось и потом, и так продолжалось несколько месяцев. Лишь когда Элизабет заговорила о браке, ему пришлось открыться и поведать ей свою тайну: сказать, что он работает в контртеррористическом центре ЦРУ, и что женщина, которую он любил, погибла у него на глазах. Элизабет наградила его пощечиной и заявила, что не желает его больше видеть. Майкл думал, что потерял ее навсегда.

После той, первой, лжи их отношения уже никогда не были прежними. Для Элизабет его работа всегда ассоциировалась с другими женщинами. Каждый раз, когда Майкл уезжал, она вела себя так, словно он уже изменил ей, и каждый раз, когда он возвращался домой после очередного задания, она, возможно, сама не отдавая себя отчета в этом, выискивала на нем отметины, оставленные неизвестными любовницами. День, когда муж ушел из Управления, стал счастливейшим в ее жизни. И вот теперь все начиналось заново.

Майкл пересек улицу, прошел под аркой к подъезду дома, проскользнул мимо полусонного швейцара и поднялся на лифте на четырнадцатый этаж.