Сезон Маршей

— Я не могу сейчас позволить себе отправиться в Лондон, — перебила его Элизабет. — У меня суд на носу. У меня дети. Если ты забыл, напомню — у тебя тоже есть дети.

— Я не забыл.

— Ты ведь только что был в Лондоне. Зачем возвращаться так скоро?

— Надо восстановить старые контакты.

— В Лондоне?

— Нет, в Белфасте.

Глава шестнадцатая

Лондон

Официальной резиденцией американского посла в Великобритании служит Уинфилд-Хаус, импозантный особняк из красного красного кирпича, выстроенный в георгианском стиле на участке двенадцать акров в лондонском Риджентс-Парке. Возвела его в 1934 Барбара Хаттон, наследница состояния Вулворта, ^[12]приехавшая в английскую столицу со своим мужем, голландским аристократом, князем Хойвитц-Ревентлоу. В 1938 она развелась с князем и вернулась в домой, в Соединенные Штаты, где вышла замуж за Кэри Гранта. После войны Барбара Хаттон продала Уинфилд-Хаус американскому правительству за символическую сумму — один доллар, — а в 1955 в особняке обосновался посол Уинтроп Олдрич.

Дуглас Кэннон останавливался в резиденции дважды во время официальных визитов, однако теперь, устраиваясь основательно и надолго, он вновь и вновь восхищался элегантностью и размерами здания. Проходя по первому этажу, оглядывая просторные, с высокими потолками залы, Дуглас никак не мог поверить, что Барбара Хаттон построила Уинфилд-Хаус как частный дом.

Когда через два дня в Лондон прилетел Майкл, посол еще раз провел зятя по всем комнатам, привлекая его внимание к меблировке и декору, хвастая роскошным убранством помещений с таким жаром, словно он сам все выбрал и за все заплатил. Более всего Дугласу пришлась по душе Зеленая гостиная, просторная, светлая, с видом на сад и отделанная расписанными вручную китайскими обоями, некогда снятыми со стен одного ирландского замка. Здесь можно было посидеть у камина под огромными чиппендельскими зеркалами и полюбоваться разгуливающими по лощине павлинами и шныряющими меж ивами кроликами.

В доме было так тихо, что утром в день церемонии вручения верительных грамот Майкл проснулся под бой курантов Биг Бена. Надевая фрак и белый галстук-бабочку у окна верхней гостевой комнаты, он увидел красную лисицу, крадущуюся по сумеречной поляне к белому лебедю.

В посольство отправились на служебной машине Дугласа, в сопровождении агентов специальной службы. ^[13]Около одиннадцати Гросвенор-сквер наполнилась стуком копыт. Выглянув из окошка, Майкл увидел выходящего из первой из трех подъехавших карет маршала дипломатического корпуса. Собравшиеся сотрудники посольства дружно захлопали, когда появившийся вслед за ним Дуглас прошел вдоль строя вытянувшихся морских гвардейцев.

Если Кэннон приехал в первой карете вместе с маршалом, то Майкл прибыл в третьей с тремя старшими чинами посольства. Одним из них был шеф лондонской резидентуры ЦРУ, Дэвид Уэтон. Беззастенчивый англофил, в визитке и с седыми напомаженными волосами, он напоминал актера, пробующегося на роль в «Возвращении в Брайдсхед». Уэтон, мягко говоря, недолюбливал Майкла и никогда этого не скрывал. Лет сто назад он работал под началом отца Майкла против русских. Осборн-старший считал, что его подчиненному, чтобы быть хорошим агентом, недостает оперативного опыта, умения ориентироваться в сложных ситуациях и навыков общения, о чем он и написал в представлении, которое едва не погубило карьеру Уэтона.

Тем не менее Управление решило дать ему второй шанс — людям с правильной родословной, правильным образованием и правильной религиозной ориентацией всегда дают второй шанс. Его отправили в южную Африку с заданием возглавить резидентуру в Луанде. Шесть месяцев спустя Уэтона остановили на контрольно-пропускном пункте, когда он ехал на встречу с агентом. В «бардачке» полицейские обнаружили так называемую «черную книжечку» с именами, паролями, инструкциями и даже графиком оплаты всем находившимся в Анголе агентам ЦРУ. Уэтона объявили персоной нон грата и выслали из страны; агентов арестовали, подвергли пыткам, а потом казнили. Смерть четырнадцати человек отнюдь не обременила его совесть. В своем отчете он обвинил погибших в том, что они не выдержали истязаний.

В конце концов Управление поняло свою ошибку и отстранило Уэтона от секретных операций, перебросив его в Лэнгли, в отдел, занимающийся Советским Союзом, где о нем скоро заговорили как о клеветнике, завистнике и бездельнике-бюрократе. Очередное назначение привело Уэтона в Лондон. Здесь он управлял резидентурой так, словно получил ее в свое личное владение. До Майкла доходили слухи о недовольстве и назревающем бунте.

— Никак герой Хитроу, — усмехнулся Уэтон, когда Майкл, забравшись в карету, уселся на деревянную скамью. Во время нападения на аэропорт Майкл обезоружил одного из террористов и застрелил другого, за что был отмечен в приказе по Управлению. Этого Уэтон простить ему не мог.

— Как дела, Дэвид?

— Ты же вроде бы подался в отставку.

— Да, но соскучился по тебе и вернулся.

— Надо поговорить.

— Жду с нетерпением.

— Не сомневаюсь.