Сезон Маршей

При мысли о том, что муж в Белфасте, по спине ее пробежал холодок. Что он там делает? Не угрожает ли ему опасность? Она знала, что никогда не привыкнет к его отлучкам. Когда муж уезжал, беспокойство скручивалось в ее животе тугим комом. Ложась спать, она оставляла свет и даже не выключала телевизор. Проблема была даже не в том, что Элизабет боялась за него — она видела Майкла в действии и знала, что он способен позаботиться о себе. Беспокойство проистекало из осознания того, что уезжая, муж становился другим человеком. И возвращался он немного иным, немного чужим. Там, на работе, Майкл жил в совершенно другом мире, и Элизабет не была уверена, что ей есть в нем место.

На Шор-роуд появились огни фар. Элизабет подошла к окну и увидела, что машина остановилась у ворот. Охранник махнул рукой. То, что он пропустил машину, не позвонив предварительно ей, означало только одно — за рулем Майкл.

— Мэгги? — крикнула Элизабет.

Няня вошла в комнату.

— Да?

— Майкл вернулся. Вы не могли бы присмотреть за детьми?

— Конечно.

Элизабет слетела вниз по лестнице, схватила с вешалки в холле пальто, накинула торопливо на плечи и, выскочив на улицу, побежала по дорожке к машине.

— Я так по тебе скучала. — Она обняла его. — Я виновата перед тобой. Пожалуйста, прости.

— За что? — спросил Майкл, целуя ее в лоб.

— За то, что я была такой стервой.

Она стиснула мужа в объятиях, и он застонал. Элизабет отпрянула, растерянно посмотрела на него и, взяв за руку, потянула под освещенное окно.

— О, Господи. Что с тобой случилось?

Глава двадцатая

Лондон — Миконос — Афины

Через неделю после того, как Майкл Осборн улетел из Лондона, к георгианскому особняку в Сент-Джонс-Вуд подъехал серебристый «ягуар», на заднем сидении которого сидел Директор. Это был невысокого роста, хрупкий на вид мужчина, с поседевшими песочными волосами и глазами цвета стылой воды. Жил он один, если не считать телохранителя и молодой женщины по имени Дафна, исполнявшей, помимо прочих, обязанности секретарши. Водитель, бывший спецназовец из элитного подразделения САС, вышел из машины первым и открыл заднюю дверцу.

Дафна уже стояла у двери, спасаясь от проливного дождя под большим черным зонтом. Она всегда выглядела так, будто только что вернулась из тропиков. Высокая, с кожей цвета карамели и длинными, падающими на плечи каштановыми волосам, Дафна вполне могла бы быть моделью.

Девушка встретила шефа у машины, прикрыла зонтом и сопроводила до входа, следя за тем, чтобы на него не упало ни капли дождя. Директор был подвержен простудным заболеваниям, и сырая английская зима представляла для него примерно такую же опасность, как минное поле для человека, идущего по нему без карты.

— Пикассо на защищенной линии из Вашингтона, — сказала Дафна. Директор потратил несколько тысяч долларов на логопедов, чтобы очистить ее речь от певучего ямайского акцента, и теперь секретарша говорила голосом диктора Би-Би-Си.

— Ответишь сам или мне попросить ее перезвонить попозже?

— Я возьму.

Директор прошел в кабинет, нажал мигающую зеленым кнопку на аппарате и снял трубку. Несколько минут он молча слушал, потом негромко произнес несколько слов.

— Все в порядке, милый? — спросила Дафна, когда Директор положил трубку.

— Завтра утром вылетаем в Миконос. Боюсь у нашего мсье Деляроша могут быть серьезные проблемы.

Когда самолет компании «Айленд Эйр» с Директором и Дафной на борту совершил посадку на аэродроме Миконоса, там, в отличие от Лондона, было тепло и солнечно. Зарегистрировавшись в отеле в Коре, они прогулялись по набережной до нужного кафе. Делярош сидел за столиком с видом на бухту. На нем были шорты цвета хаки и рубашка-безрукавка. На пальцах остались следы от черной и красной краски. Директор пожал ему руку — со стороны могло показаться, что он проверяет пульс, — после чего достал из нагрудного кармана пиджака белый хлопчатобумажный платок и тщательно вытер ладонь.

— Все в порядке? — негромко осведомился Директор.

Делярош кивнул.

— Тогда, может быть, проедем на вашу виллу? Мне бы хотелось посмотреть, что вы с ней сделали.

На мыс Маврос Делярош доставил гостей в побитом «вольво»-универсале. В багажном отделении дребезжали мольберт, кисти и полотна. Директор сидел впереди, вцепившись в подлокотники и прикрывая глаза на каждом повороте узкой дороги. Дафна устроилась сзади, подставив лицо врывающемуся в открытое окно ветру.

Ужинали на террасе. Потом Дафна извинилась и, оставив мужчин, растянулась на шезлонге.

— Поздравляю. Вы отлично справились с делом Ахмеда Хусейна. — Директор поднял бокал с красным вином.

Делярош не ответил. Убийства не доставляли ему никакого удовольствия — если он что-то и чувствовал, то лишь удовлетворение от профессионально выполненной работы. Делярош не считал себя убийцей — он был киллером, наемником. Настоящие убийцы — те, приказывает убивать. Киллер всего лишь инструмент.