Сезон Маршей

Раньше, руководствуясь соображениями безопасности, он никогда не изображал самого себя, но вскоре после прибытия в Амстердам в нарушение всех правил написал откровенный и глубоко личный автопортрет: человек с обезображенным лицом смотрит в зеркало и видит совсем другое, прекрасное отражение. Работать пришлось по памяти, потому что фотографий у него просто не было. Затем, по завершении, портрет почти неделю простоял у стены, но в конце концов паранойя взяла верх — картина была изрезана на куски и сожжена в камине.

Порой беспокойство или скука выгоняли его из квартиры, и Делярош шел в один из ночных клубов на Лейдсеплейн. Прежде он избегал такого рода заведений, потому что привлекал слишком пристальное внимание женщин. Теперь же к нему часами никто не подходил.

В то утро Делярош встал пораньше и приготовил кофе. Потом включил компьютер, проверил электронную почту и почитал газеты, пока на кровати не зашевелилась гостья.

Он уже не помнил, как ее зовут — то ли Ингрид, то ли Ева, — но знал, что она немка. У нее были широкие бедра, тяжелые груди и неестественно черные волосы — наверно она выкрасила их, чтобы казаться более опытной. Сейчас, в сером утреннем свете, Делярош видел, что связался по сути с ребенком, что ей по всей вероятности нет и двадцати. В ее неуклюжести было что-то от Астрид Фогель. Он разозлился на себя, потому что соблазнил девчушку исключительно из спортивного интереса — из того же спортивного интереса он каждый раз в конце долгой прогулки заставлял себя брать крутой подъем — и теперь хотел избавиться от нее как можно скорее.

Она встала и завернулась в простыню.

— Кофе?

— На кухне, — ответил он, не отрываясь от монитора.

Она выпила кофе, по-немецки щедро разбавив его сливками, выкурила сигарету из его пачки, а потом просто сидела и смотрела на него.

— Мне нужно в Париж. Сегодня, — сказал он.

— Возьми меня с собой.

— Нет.

Делярош сказал это негромко, но твердо. Другая на ее месте забеспокоилась бы или смутилась и во всяком случае поспешила убраться, но Ингрид, или Ева, продолжала разглядывать его поверх чашки и улыбаться. Может быть, новое лицо не позволяло женщинам принимать его всерьез?

— Я с тобой еще не закончила.

— У меня нет времени.

Она картинно надула губки.

— Когда я снова тебя увижу?

— Никогда.

— Перестань, мне хочется узнать тебя получше.

— Не получится. — Он закрыл компьютер.

Она поцеловала его и стала одеваться. Ее вещи валялись по всей комнате: рваные черные джинсы, фланелевая куртка, футболка с названием рок-группы, о которой он ни разу не слышал. Закончив одеваться, она встала перед ним.

— Так ты уверен, что не хочешь взять меня в Париж?

— Абсолютно уверен, — решительно ответил он, но все же что-то в ней ему понравилось. — Вернусь завтра вечером. Приходи к девяти. Я приготовлю обед.

— Мне не нужен обед, мне нужен ты.

Делярош покачал головой.

— Я для тебя слишком старый.

— Ты совсем не старый. У тебя чудесное тело и интересное лицо.

— Интересное лицо?

— Да, а что? — Она посмотрела на стоящие у стены полотна. — Ты едешь в Париж работать?

— Работать, — ответил Делярош.

Такси доставило его на Центральный вокзал. Делярош купил билет первого класса до Парижа, а также несколько журналов и газет.

Поезд уже пересек границу Бельгии, когда на глаза ему попалась интересная новость. Минувшей ночью группа протестантских террористов из Северной Ирландии попыталась убить американского посла в Соединенном Королевстве, Дугласа Кэннона, во время его частного визита в Норфолк. Если верить репортерам, британцы убили троих и арестовали еще двоих членов группы. Глава организации, называвшей себя Бригадой Освобождения Ольстера, некто Кайл Блейк также был арестован, но только в Портадауне. Сообщалось, что полиция разыскивает некую женщину, имеющую отношение к группе.

Делярош сложил газету и посмотрел в окно. Интересно, подумал он, не связаны ли события в Норфолке с появлением в Британии его старого знакомого, Майкла Осборна? На Миконосе Директор рассказал ему, что Осборн вернулся в ЦРУ и занимается северо-ирландскими проблемами.

Поезд прибыл на парижский вокзал Гар дю Нор во второй половине дня. Делярош снял с багажной сетки легкую сумку, быстро прошел через зал и сел в такси. Он собирался остановиться в небольшом отеле на улице Риволи, но попросил водителя высадить его раньше, на Сен-Оноре, и остаток пути проделал пешком.

В отеле Делярош выдавал себя за голландца и говорил на ломаном французском. Ему дали комнату на верхнем этаже с прекрасным видом на сады Тюильри и мосты через Сену.

Перед тем, как отправиться по делам, он вставил в «беретту» полную обойму.

Офис пластического хирурга, доктора Мориса Леру, находился в модном, современной постройки здании на авеню Виктора Гюго, неподалеку от Триумфальной Арки. По телефону Делярошу сказали, что Леру на месте.