Сезон Маршей

В свои прежние визиты в Каир Майкл останавливался в отеле «Нил-Хилтон», но и сам отель, и вечная суета площади Тахрир успели порядком ему надоесть, так что на этот раз он зарезервировал номер в «Континентале», внушительного вида здании из песчаника, возвышающемся над Корнишем и, как и все более или менее новые строения в Каире, уже несущем на себе следы пыли и выхлопных газов. Переодевшись, он полежал у бассейна на крыше отеля, потягивая теплое египетское пиво, позволяя мыслям неспешно скользить от одного предмета к другому. Солнце опустилось за западный горизонт, и издалека донесся голос муэдзина — сначала одного, потом другого, третьего, пока тысяча записанных голосов не слились в единый пронзительный хор. Майкл заставил себя подняться с шезлонга и подошел к перилам, откуда открывался вид на реку. Кое-где к мечетям струились жидкие ручейки правоверных, но в целом бурная жизнь Каира продолжалась в неизменном ритме.

В пять часов Майкл вернулся в свою комнату, принял душ и оделся. Выйдя из отеля, он взял такси и попросил отвезти его в находящийся неподалеку, у высотного здания государственного египетского телевидения, ресторанчик под названием «Паприка». «Паприку» можно было сравнить с нью-йоркским рестораном «Джо Аллен», сюда захаживали актеры и писатели, а также богатые египтяне, у которых хватало денег, чтобы позволить себе насладиться довольно-таки среднего качества пищей. Окна одной части ресторана выходили на парковочную стоянку египетского телевидения, и именно столики в этой части пользовались особенной популярностью, потому что терпеливый завсегдатай имел шанс увидеть — пусть даже мимолетно — ту или иную знаменитость, киношную, телевизионную или политическую.

Майкл удовлетворился столиком на другой стороне. Попивая бутылочную воду, он смотрел на закатное солнце и вспоминал своего первого завербованного агента, сотрудника сирийской разведывательной службы в Лондоне, питавшего слабость к английским девушкам и хорошему шампанскому. Управление подозревало, что сириец спускает часть средств оперативного фонда на удовлетворение своих маленьких прихотей. Майкл установил с агентом контакт, припугнул разоблачением перед дамаскским начальством и в результате добился согласия стать платным шпионом ЦРУ. На протяжении ряда лет сириец поставлял ценную информацию о поддержке Дамаском некоторых террористических группировок, как арабских, так и европейских. Через два года после вербовки он дал самые важные сведения. Согласно им, одна из ячеек Организации Освобождения Палестины открыла во Франкфурте магазинчик, где велась подготовка к взрыву бомбы в ночном клубе, часто посещаемом работающими в Западной Германии американцами. Майкл незамедлительно передал информацию в штаб-квартиру ЦРУ, которое в свою очередь предупредило о готовящемся теракте немецкую полицию. Палестинцев арестовали. Сириец получил премиальные в размере ста тысяч долларов, а Майкла на закрытой для посторонних церемонии наградили медалью «За выдающиеся заслуги». Правда, медаль так и осталась под замком в сейфе Управления.

Майкл первым заметил пришедшего на встречу с ним человека. В отличие от сирийца, Юсеф Хафез вышел на контакт с ЦРУ добровольно, а не по принуждению. Издали он походил на стареющую кинозвезду: черные, припорошенные сединой волосы, крепкая, но смягченная двадцатью футами лишнего веса фигура, глубокие морщинки у глаз, проявляющиеся при каждой улыбке. Хафез имел звание полковника в Мухабарате, египетской службе разведки, и в его задачу входила борьба с исламистскими повстанцами, объединенными в группу «аль-Гама’ат Исмалия». Он лично схватил и подверг пыткам нескольких ее руководителей. Каирская резидентура предложила ему сотрудничество, но Хафез отказался работать с находящимися в Египте офицерами, поскольку все они находились под наблюдением той самой службы, в рядах которой он состоял. Тогда на контакт с ним послали Майкла. Хафез регулярно снабжал ЦРУ информацией о состоянии исламистского подполья в Египте и о передвижениях египетских террористов по миру. За это ему хорошо платили — деньги уходили по большей части на женщин, поскольку Хафез был неутомимым ловеласом. Ему нравились молоденькие, и, надо признать, он нравился им. Хафез не считал, что наносит сотрудничеством с американцами какой-то вред своей стране, а потому и не мучился угрызениями совести.

Усевшись за столик, он заговорил с Майклом на арабском и достаточно громко, чтобы услышали соседи. Майкл последовал поданному примеру и, отвечая на вопрос, что привело его в город, рассказал о намеченных деловых встречах в Каире и Александрии. Публика на мгновение оживилась, ресторан загудел — из припарковавшейся на стоянке машины вышла и исчезла в здании телецентра знаменитая египетская актриса.

— Почему ты назначил «Паприку»? — спросил Майкл. — Мне всегда казалось, что твой любимый ресторан — «Арабески».

— Так оно и есть, но у меня здесь назначена еще одна встреча.

— Как ее зовут?