Сезон охоты

Тридцатисемилетняя Валерия Котова, специализирующаяся на подростковом расстройстве психики, сидела напротив Матвея, глядя на паренька через стекла очков, обрамленных тоненькой золотой оправой. На ее коленях лежала большая записная тетрадь, в левой руке женщина сжимала шариковую ручку. Она занималась историей болезни Астапова Матвея почти год, с того момента, когда с мальчиком произошел сильный нервный срыв. С тех пор Матвей часто замыкался в себе, и вывести его на нужный разговор было крайне трудно, но, несмотря на это, Валерия уже имела целую кипу записей, сделанных во время наблюдений за пациентом.

Матвей посмотрел на женщину, на несколько секунд перестав растирать руки, подавив в себе присутствие нервозности и сосредоточившись на вопросе, отрицательно покачал головой.

– Очень хорошо, Матвей. Ты ведь знаешь, что когда мы с тобой играем в нашу любимую игру, то тогда понимаем друг друга достаточно быстро?

Она улыбнулась, глядя в глаза пареньку и Матвей, слегка улыбнувшись в ответ, ответил:

– Да, знаю. Мне нравится говорить с Вами.

Котова переложила тетрадь на стол, показывая этим, что сегодня у них состоится разговор, который Матвей может воспринимать в качестве дружеского. Она и без своих записей отчетливо знала все, что ей нужно знать про Матвея. Начав работать над его болезнью в прошлом году, Валерия столкнулась со случаем, сильно заинтересовавшим ее. В отличие от других пациентов, Астапов был полностью погружен в свой мир, но с той разницей, что довольно сильно связывал его с реальностью. К тому же в его словах, не было никаких разногласий. Истории мальчика могли сойти и за реальность, с той разницей, что если бы про это говорил здоровый с точки зрения медицины человек, то его слова незамедлительно пришлось бы проверить правоохранительным органам. Часто Матвей говорил про человека, который орудовал в лесу, закапывая человеческие тела и что стаи волков со светящимися глазами, охраняли его, словно сторожевые псы. Именно их, он так сильно испугался, находясь в лесу и с тех пор, делился этим страхом с окружающими его людьми.

Матвей при всем этом не настаивал на том, чтобы его рассказы, кто-то проверял. Он не впадал в приступы паранойи и не требовал к себе отдельного внимания. Он вел себя совершенно спокойно и если кто-то не верил его словам, то мальчик попросту переставал рассказывать истории, делая исключение только для Валерии, которая сама спрашивала его о том вечере, когда Матвей прибежал из леса.

Спустя полгода проведенных в клинике, он вернулся жить к своему отцу, в то время, как Ивана Астапова обязали проходить курс реабилитации от алкогольной зависимости, до тех пор, пока мужчина не был признан способным на дальнейшее опекунство. Теперь, раз в неделю, он привозил сына в клинику, где Котова продолжала работать с мальчиком.

Но иногда парень начинал говорить странные вещи, раз за разом повторяя фразы, от которых становилось не по себе каждому, кто их слышал. Котова записала одну из них в самом начале записного блокнота, чтобы каждый раз, когда она бралась за дело Астапова Матвея, сразу же возвращать себя в его мир.

«Кто придет из темноты, тот оставит здесь следы»

Женщина периодически возвращалась к этим словам, спрашивая, что они обозначают, но тогда Матвей моментально закрывался в себе, выстраивая блок, который Валерия все еще никак не могла преодолеть.

Со временем, она изобрела для своего пациента некую игру, с помощью которой удавалось ненадолго раскрывать Матвея. В силу того, что парень нуждался в общении, из-за практически отшельнического образа жизни, он быстро выходил на диалог, тем более, если темы были благоприятными для его восприятия. Вся суть заключалась в том, чтобы они говорили друг с другом исключительно честно и открыто, доверяя и никогда не осуждая.

– Я хочу поговорить с тобой о том дне, когда мы встретились впервые, – сказала Котова, не сводя взгляда с Матвея и парень, вновь взявшись крутить кисти рук, ответил, спокойным голосом:

– Мы с вами уже говорили об этом.

– Да я помню. Но остались недосказанные вещи и вопросы, на которые я бы хотела получить ответы. Ты сегодня поможешь мне в этом?

Матвей отвел взгляд в сторону, по его лицу было видно, как он борется с эмоциями, буквально наседающими на него. С одной стороны, парень готов был открыться еще раз, вернуться в тот день, но неверие окружающих людей, вешало огромные замки и строило стены.

– Мне все равно никто не верит, – проговорил он, отстраненно, неподвижно глядя в угол кабинета, где слегка отходящий от стены плинтус образовал небольшую щель.

– Я готова тебе поверить, ты же знаешь, что я твой друг и мне можно открыться полностью. Ведь так?

Матвей кивнул.

– Хорошо, – продолжила Валерия и, прикоснувшись своей рукой к закрученным в один узел пальцам Матвея, переключила его внимание на себя, – Расскажи мне, от кого ты прятался в шкафу.