Сезон охоты

– Какому ещё к чёрту Васильеву!.. – заорал в трубку шеф, но я уже дал отбой.

Никаких Васильева, Семёнова и Крапивина не существовало. Я назвал эти фамилии наобум, специально для тех, кто сейчас записывает наш разговор. Пускай побегают, поищут мифических Семёновых-Васильевых-Крапивиных! Фамилии-то, ха-ха, редкие…

На самом деле, помимо шефа, я отправил электронное сообщение с пришпиленными к нему фотографиями ещё в два места. Одно ушло в милицию, на Петровку – так, на всякий случай. Если честно, с милицией связываться я не хотел, во-первых, не очень-то верил в результативность их методов, а во-вторых, просто не доверял. Два телефонных разговора подтвердили мои опасения: у тех типов есть неплохие завязки с силовыми структурами. И охоту сейчас на меня, возможно, уже ведут не они, а штатные сыщики из компетентных органов (МВД, ФСБ, ГРУ – нужное подчеркнуть, ненужное зачеркнуть).

Второе сообщение я отправил на свой собственный электронный адрес. Своего рода, виртуальный сейф, ключи от которого были только у меня.

Последний звонок был матери. Я пытался прозвониться на её мобильник, но в ответ слышал только одно: «Абонент находится вне зоны досягаемости сети». Если честно, именно такого ответа я и ждал. Это могло означать только одно: они сейчас слишком далеко. Я знал, вернее, догадывался, где они. «Мы будем там, куда я давно хотела поехать», – сказала она мне тогда по телефону. В лесной сторожке, вёрст за триста от Москвы, в Тверской губернии.

Это было года три назад. Нас тогда пригласил на охоту старый друг моей матери, бывший её одноклассник, ныне – генерал-полковник, какая-то большая шишка в оборонном ведомстве. Он был завсегдатаем одного элитного охотничьего хозяйства, затерянного где-то в глухих лесах Тверской области, чуть ли не самым почётным его клиентом (а возможно и совладельцем). И вот в этих нетронутых лесных дебрях стояла обустроенная сторожка, в которой вполне можно было перекантоваться недельку-другую. Позже мама всегда с удовольствием вспоминала те несколько коротких счастливых дней, которые провела с близкими ей людьми и друзьями в уединённом лесном домике. Ей всегда хотелось попасть туда снова, и сейчас её представилась возможность осуществить своё желание – суровые обстоятельства принуждали её к этому. Скорее всего, они отправились именно туда.

А если они там, то ей с Васькой ничего не грозит.

Успокоенный, я вернулся к Вере.

– Завтра у нас много дел. Мне нужна будет твоя помощь.

– Завтра я работаю.

– Это как раз связано с твоей работой.

Потом, в ожидании ночи, мы долго сидели на кухне и вовсю дымили, сигарета за сигаретой. Я подробно излагал ей план действий на завтрашний день, она слушала и вносила кое-какие поправки. Даже сквозь табачный дым я чувствовал аромат её завораживающих духов.

Когда совсем стемнело, мы, не сговариваясь, отправились в её спальню. Тогда мне показалось это настолько естественным, что я и не помню, как оказался в её постели.

О чём нисколько не жалею.

17.

Несмотря на бурную ночь, утро следующего дня застало меня бодрым и полным энергии. Но вставать всё равно очень не хотелось. Почему бы не отсечь прошлое одним взмахом руки и не начать всё с нуля, с чистого листа, так, словно вчерашнего дня просто не было, а есть только день сегодняшний, единственно реальный и никогда не кончающийся? Увы, память связывает нас по рукам и ногам, узами обязательств сковывает разум, путами любви бередит душу, будит сердце. Как иногда завидуешь тем счастливчикам, тем тихим идиотикам, которые сумели-таки обрести блаженство через полную амнезию!

Амнезия мне не грозила. К сожалению. А значит, пора приниматься за дело.

Мы поднялись одновременно, Вера – на работу, я – на решительный бой с опасным и невидимым врагом. Сегодня, я чувствовал, предстоит тяжёлый день, который многое должен решить.

Полвосьмого утра мы вышли из подъезда. Вера любезно согласилась предоставить мне свою машину, которой она всё равно пользовалась крайне редко. От попыток добираться на ней на работу в обычные будние дни она отказалась уже давно, считая это занятие не только бессмысленным, но крайне опасным для психики: «пробки» на дорогах способны были вывести из душевного равновесия даже самых толстокожих и твердолобых водителей. Так что её машина была на сегодня в полном моём распоряжении.

Мы шли к гаражам, которые вереницей протянулись в торце нашей пятиэтажки. Вокруг них уже кипела жизнь: кто-то выкатывал свои «тачки» из ангаров, чтобы влиться в ежедневные транспортные потоки столицы и пополнить обычные в этот утренний час автомобильные «пробки», кто-то перебрасывался приветствиями со своими соседями по гаражу, кто-то не торопясь курил, наслаждаясь утренней свежестью.

Солнечный блик, отражённый чем-то блестящим, на миг ослепил меня.

– Стоп! – Я остановил Веру жестом руки.