Сезон пурги и пепла

Азарь и Лугин даже не поняли, в какой момент Трес пригвоздил их молниями к земле, а потом жёг пламенем до тех пор, пока от обоих не остался только пепел.

Затем Трес потратил ещё некоторое время, чтобы хорошенько замести следы своего преступления, и только после этого он вернулся обратно в разрушенный храм, чтобы доложить вождям, что безлепы благополучно добрались до их родного поселения.

А погружённые в своё горе Мунда, Зок и Кудер совершенно не придали значения тому, что собирались философы в другую сторону.

– Я думаю, что всё из-за этого храма, – говорил Трес, и вожди его слушали. – Млава искала его, он был зачем-то ей нужен. А значит, он нужен и её хозяевам. Мы можем это допустить? Я думаю, что нет. – И вожди с ним соглашались. – Весь храм вместе с библиотекой и найденными в ней книгами должны быть уничтожены. А иначе за ними снова кто-нибудь придёт. И кто знает, не принесёт ли он новые беды?

И вожди согласились уничтожить всякий след существования древнего храма. За его разрушение Трес взялся лично и через несколько дней не оставил здесь камня на камне.

И лишь убедившись, что больше ни один ком не получит доказательство того, что когда-то у них существовала более развитая цивилизация, Трес отправился к себе в землянку.

Теперь можно было отдохнуть.

КОНЕЦ

Наконец сердце старика не выдержало, и он решился попытаться самостоятельно разыскать Азаря. Оглядевшись, Лугин отломил от дерева толстую упругую ветку и, используя её вместо посоха, двинул вперёд.

Ветер завывал в ушах чудовищными голосами. Ветер срывал со старика шапку, отчего философ был вынужден постоянно придерживать её второй рукой. Ветер рвал остальную одежду на нём и трепал с остервенением лютого зверя. Ветер сёк кожу ледяными порывами и снежной крошкой, что обрела вдруг плотность стали.

– Азарь! – изо всех сил закричал Лугин Заозёрный. – Ты меня слышишь? Аза-арь, я здесь!

Но в такое ненастье старый философ и сам себя плохо слышал. Да и видел тоже. Весь мир для него сжался до узкого пятачка в расстояние примерно до половины вытянутой руки – всё остальное было сокрыто в белом непроглядном мареве.

Лугин не знал, сколько прошло времени с тех пор, как он решился на этот безумный поступок, с равным успехом могли пройти и несколько мгновений, и несколько часов. Время как будто остановилось.

Утратив всякий ориентир и связь с реальностью, старый философ скоро выбился из сил. Он упрямо шёл, сам уже не зная куда, лишь бы не останавливаться. Лишь бы не упасть здесь и не оказаться заметённым насмерть в самом центре колдовской пурги.

Всё тело Лугина окоченело, а сам он давно уже не чувствовал ни рук, ни ног. И даже когда, окончательно вымотавшись, свалился в сугроб, Лугин не заметил, как снег заметает ему под одежду.

– Азарь! – снова позвал он окончательно севшим от напряжения голосом. И, конечно, никакого ответа не дождался.

Величайший из философов Горнего лежал в неловкой позе в глубоком сугробе. Разбушевавшаяся стихия наметала на него всё больше и больше снега.

– Прости, малыш, устал я, – едва шевеля губами, молвил старый философ. – Не могу больше. Да и спать смерть как хочется. Сейчас вздремну и найду тебя… Честное слово, обязательно найду…

Пурга всё мела, даже не думая останавливаться, и всё сильнее заметала замёрзшего человека, что в бесплодных попытках сохранить крупицы тепла свернулся, будто в утробе матери.

И к моменту, когда чудовищный буран наконец унялся, всё было заметено так, что не вдруг и заметишь маленькой снежной горки, что едва-едва возвышалась над остальным заснеженным полем.

С другой стороны от проклятого селения всё ещё боролся за жизнь Азарь. Он быстро понял, что они были правы, и затерянную весь таки окружает некое охранное заклятье. Тогда парень повернулся назад. Во всяком случае, ему так казалось, поскольку из-за непогоды ничего нельзя было разглядеть. Даже собственных следов – так быстро их заметало. Азарь звал учителя, но точно так же, как и старый философ, сам едва мог себя расслышать.

В конце концов Азарь по чистой случайности отошёл от веси на расстояние, достаточное, чтобы охранное заклинание больше не считало его угрозой для селения. И тогда пурга унялась.

К тому времени Азарь порядком выбился из сил и едва держался на ногах. Наметив для себя примерную черту, дальше которой заходить не стоило, молодец двинул по кругу вдоль околицы в надежде отыскать Лугина.

Ученик отчаянно надеялся, что у старика хватило ума не двигаться с места и дождаться его там же, где они и расстались. Однако скоро стало ясно, что своенравный учёный таки решил увязаться следом.

Всё ещё не веря в это, Азарь дважды обошёл весь по кругу, но так и не нашёл человека, который был для него ближе родного отца.

Азарь пробирался вперёд по пояс в снегу, случалось, полз прямо на четвереньках, он падал, поднимался, но только затем, чтобы упасть снова.

– Луги! – надрывая горло, то и дело кричал Азарь. – Старая ты перечница, хорэ дурака валять! Луги, мать твою, отзовись же! Л у-у-уги!

Но ответа не было.