Сезон соблазна

Удивленно взглянув на нее, Джеймс открыл было рот, собираясь что-то сказать, но передумал и, закинув хихикающую Софию на плечо, свободной рукой подхватил Анну и притворно охнул, словно груз оказался неподъемным.

– Вы так обе выросли за последнее время, что весите как два мешка с камнями!

Племянницы расхохотались, а Джеймс, улучив минутку, сказал Джулии:

– Не понимаю, о чем ты. Глория никогда не любила деревню.

– Деревню, может, и нет, но девочек она любит, – возразила Джулия. – Глядя на них, аж светится… прямо как медный чайник!

– Очень поэтично! – с иронией в голосе заметил Джеймс.

– Зря ерничаешь – я говорю совершенно серьезно! – воскликнула Джулия, но быстро опомнилась и снова понизила голос, так чтобы кроме Джеймса ее никто не слышал: – Я сегодня впервые увидела твою сестру, и ты, конечно, знаешь ее лучше, но тем не менее я скажу, что заметила. Сначала Глория не проявляла ни дружелюбия, ни гостеприимства: нет, конечно, не вела себя враждебно по отношению к гостям, но все же и радушным ее поведение не назовешь, – а стоило девочкам войти в комнату, мгновенно преобразилась. На лице появилась добрая улыбка, глаза заискрились, в движениях появилась нежность и мягкость.

Джеймс опустил племянниц на пол, а затем, поцеловав, отослал к гувернантке, поскольку им пора уже было готовиться ко сну. Когда девочки убежали, он снова обратился к Джулии:

– Спасибо за откровенность.

– Ой, прости, если обидела, – поспешно пробормотала та, покраснев. – Не мне судить твоих близких.

– Да какая может быть обида! – горячо отозвался Джеймс и, бросив взгляд на дам за карточным столом, продолжил уже более доверительным тоном: – Мы с сестрой никогда не были особенно близки, и судьбы у нас сложились по-разному: она вышла замуж в ранней юности, а я… я вращался в кругах, далеких от светского общества и той среды, в которой был воспитан. С Глорией мы виделись редко, и сейчас, мне кажется, настало время узнать друг друга лучше.

Джеймс с улыбкой положил руку Джулии на плечо, и она улыбнулась ему в ответ, охваченная приятным чувством от его прикосновения. Ей хотелось набраться смелости и дотронуться до его руки, переплести свои пальцы с его пальцами… ей так нравилось, что Джеймс делился с ней своими планами, ему явно нравилось ее общество. Она вспомнила, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой… да совсем недавно, всего несколькими часами раньше, едва увидев Джеймса. Только теперь она окончательно поняла, что поступила правильно, приехав в Лондон на Рождество.

Разомлев от счастья, она выпалила, не подумав, как это нередко случалось с ней:

– А что случилось с мужем твоей сестры? Ведь он, судя по всему, умер совсем молодым.

Она поняла, что совершила ошибку, когда лицо Джеймса окаменело. Он поджал губы и убрал руку с ее плеча.

– Прости, я опять сую свой нос в чужие дела…

Джулия скрестила руки на груди, чтобы не жестикулировать, как это бывало в минуты волнения, а Джеймс, вздохнув, устало потер глаза и тихо, едва не шепотом ответил:

– Все в порядке. Твоя тетка знает причину и наверняка обо всем расскажет, поэтому не вижу смысла утаивать от тебя правду, хотя она не для ушей молодых леди.

Джулия прикусила язык, ругая себя за бестактный вопрос, но в то же время сгорая от любопытства. Какая несправедливость, что большинство историй, ходивших в свете, не предназначались для ушей юных леди!

– Ты хорошо знаешь латынь? – неожиданно спросил Джеймс, буравя ее пронзительным взглядом своих зеленых глаз.

Джулия замешкалась, не зная, как ответить на этот вопрос. Впрочем, сейчас ей хотелось не говорить, а гладить Джеймса по щеке, чтобы стереть с его лица эту напряженность, разгладить морщины на лбу, расслабить упрямо сжатые губы…

Но он ждал ответа, поэтому она наконец произнесла:

– Думаю, не очень. У меня с латынью дела обстоят не лучше, чем у большинства представительниц моего пола.

Джеймс кивнул, как будто на такой ответ и рассчитывал.

– И все же, возможно, тебе понятно выражение «in flagrante delicto»?

Джулия открыла рот от изумления. Она легко перевела его слова: «на месте преступления», – но что он хотел этим сказать?

– Вот именно так, in flagrante delicto, умерла эта крыса, муж Глории, – с горечью проговорил Джеймс. – В постели с любовницей, о которой моя сестра до той поры ничего не знала. Насмерть перепуганная, та, завернувшись в простыню, выбежала на улицу и принялась звать на помощь. После этого в обществе разразился неслыханный скандал.

– О боже… – ахнула Джулия и зажала рот рукой.

Ей вдруг стало до слез жалко его сестру. Бедная Глория! Мало того что понесла утрату, пережила предательство, так еще осталась без крыши над головой и вынуждена была поселиться в огромном доме рядом с источающей холод, неласковой матерью.

– Бог здесь ни при чем, – мрачно произнес Джеймс. – Этот идиот своими похождениями выставил ее, да и всю нашу семью, на посмешище.

Виконт умолк и устремил взгляд на Луизу, сидевшую рядом с Глорией, которая, как поняла теперь Джулия, скрывала боль за надменным выражением лица, потом продолжил: