Сезон воронов

– Как вы намерены с ней поступить теперь, когда… Вы ведь понимаете, что я имею в виду?

– Я хочу увезти ее с собой в Гленко, – ответил Дункан, не моргнув глазом.

На лице лэрда заходили желваки. Он принялся перебирать пальцами звенья золотой цепочки от часов, пропущенной сквозь петельку камзола, и натянул ее так туго, что она вот-вот грозила лопнуть.

– Гленко… – прошептал он и поморщился, как если бы даже название этой долины было проклято. – И она согласилась?

– Да.

Гленлайон нахмурился и шумно выдохнул, словно признавая свою беспомощность. Дункан даже ощутил некоторую жалость по отношению к человеку, чей груз жизненных забот казался столь тяжким. Интересно, случалось Марион видеть отца улыбающимся?

– Скажите, Макдональд, а почему вы хотите увезти мою дочь в Гленко?

Дункан не сразу понял суть вопроса. Но когда понял, расправил плечи и вздернул подбородок.

– Потому что я люблю ее, сэр!

Сердце его неслось галопом, как испуганная лошадь, спасающаяся от опасности. Он только что озвучил отцу Марион чувства, которые питал к ней и которые осознал едва ли не час назад. Да, он любит Марион!

– Вы ее любите… – повторил Гленлайон громко. – И что же вы готовы сделать ради этой… любви?

– Ради Марион я готов на все.

Слова вырвались сами собой, Дункан даже удивился. Он любит Марион Кэмпбелл! Испытав приступ ярости там, в спальне, когда Джон ее ударил, он осознал, что мог бы убить за нее. Если бы Джон не был ее братом, он наверняка бы ударил его ножом.

– Поймите меня правильно, – продолжал между тем отец Марион, – я должен убедиться в том, что ваши чувства истинны. Для меня нелегко оценить, что вы за человек. Вы – уроженец Гленко, но я видел вас в бою. Вы бесспорно храбры. И, как я полагаю, человек чести. Моя дочь была в ваших руках некоторое время, и вы… – Он поморщился. – И вы отнеслись к ней с уважением. Я давно хотел поблагодарить вас за все, что вы для нее сделали.

Гленлайон подошел к маленькому одноногому столику, на котором стояли стаканы, и взял один. Потом снял с полки шкафа бутылку виски и вернулся к письменному столу.

– Вам наверняка известно, что мой отец промотал свое наследство, – сказал он, наливая себе драм янтарного напитка.

Потом открыл ящик стола и вынул ларец розового дерева с отделанными латунью уголками. Он оказался запертым. Дункан молча, с любопытством наблюдал за действиями лэрда, пока тот искал в связке нужный ключ. Наконец Гленлайон вставил маленький ключик в замочную скважину.

– Я разорен, и мне нечего дать Марион. – Он многозначительно посмотрел на Дункана. – Я хочу сказать, что не в состоянии дать дочери достойное приданое.

– Мне ничего от вас не нужно, сэр. Ваша дочь – вот все, чего я желаю.

– Да, разумеется. – Он усмехнулся себе под нос. – Хотя нет. Будем считать, что все коровы, которых вы украли с тех пор, как первый раз ступили на мои земли и я пинком под зад отправил вас домой, и есть ее приданое!

Дункан почувствовал, что краснеет. Он открыл было рот, но не произнес ни звука. Выходит, Гленлайон его запомнил? Надо же! Отец Марион открыл ларец. В нем на кроваво-красной бархатной подушке лежал серебряный кубок тонкой чеканки. Какое-то время Гленлайон рассматривал его со странным выражением на лице. Потом медленно извлек из ларца и поставил на стол рядом со стаканом, в который успел налить виски.

– Намереваетесь ли вы жениться на ней?

Дункану стало неловко. Разумеется, отец хотел убедиться, что его дочь не станет мишенью для насмешек и презрения. Но о том, чтобы связать себя с Марион узами брака, он до сих пор не задумывался. Да и хочет ли он вообще жениться? И хочет ли этого она сама?

– Дело в том… В общем, мы с Марион об этом еще не говорили. Но если она захочет… Что ж, тогда я произнесу с ней брачные клятвы.

Похоже, этот ответ устроил Гленлайона. Он плеснул виски в серебряный кубок и протянул его Дункану. Потом поднял стакан.

– Slàinte mhat!

Дункан, следуя его примеру, залпом опустошил кубок и протянул его Гленлайону, но тот отвел его руку.

– Нет, этот кубок ваш, – сказал он.

Юноша с изумлением уставился на великолепный образчик мастерства ювелиров, который поблескивал у него в руке.

– Он принадлежал вашему клану, – попытался объяснить происходящее Гленлайон, но было ясно, что он смущен. – Полагаю, пришло время его вернуть.

Велико же было удивление Дункана, когда он понял, что у него в руках – знаменитый серебряный кубок великого Макиайна, которого больше двадцати лет назад убил капитан Роберт Кэмпбелл. Этот кубок, привезенный некогда из Франции, пропал вместе с остальным добром из усадьбы лэрда Карноха, которую солдаты аргайлского полка впоследствии сожгли дотла.

– Кубок Макиайна… – шепотом проговорил он, пораженный происходящим.

– Да, это он. Вижу, вам известно о его существовании. Он хранился в этом ларце с тех самых… ужасных времен. До сегодняшнего дня я не прикасался к нему. Много раз я заставал отца сидящим перед раскрытым ларцом. Он подолгу смотрел на кубок, но тоже никогда к нему не прикасался. Думаю, он боялся… Боялся проклятия, понимаете?

– Думаю, да.