Сезон воронов

– Честно сказать, я тоже не сразу поверил. Тогда она сказала, что подслушала разговор Мара с Сифортом. Тогда я пошел поговорить с Лохилом. Он не сказал, что это – правда, но и опровергать тоже ничего не стал. И по глазам его я прочел, что это все-таки правда. Мы проиграли. И я все никак не могу в это поверить. Но почему, почему?

Аласдар и Лиам обменялись многозначительными взглядами. Ноги у меня вдруг стали ватными, и я уцепилась за край стола, чтобы не упасть.

– Это значит, что нас надували все это время? – воскликнула я, обуреваемая яростью. – Все эти планы захватить власть в стране и короновать Претендента…

– Мар похоронил все наши шансы на победу! – подхватил Колин, которого тоже захлестнула волна злости. – Краснобай и дрянной стратег – вот кто у нас за главнокомандующего! Нужно было напасть на Аргайла несколько недель назад, когда преимущество было на нашей стороне. Французы и испанцы, которые плавают возле наших берегов, давно бы высадились, если бы Мар предложил стóящий план атаки. Но этот идиот своей нерешительностью лишил нас малейшего шанса. Ему, видите ли, хотелось дождаться Претендента! Но пока он ждал, половина лагеря опустела. Теперь у Аргайла десять тысяч солдат, а у нас – едва наберется четыре. Поздно, слишком поздно!

Холодная ярость заполнила собой каждую клеточку моего тела. Не в силах больше сдерживаться, я взвыла, выплескивая в этом вопле всю свою ненависть и боль:

– Мерзавцы! Да за кого они нас держат? Разве мы – пешки, которые можно смахнуть с доски, как только исход партии становится очевидным? Значит, мой сын умер напрасно?

– Кейтлин!

Лиам подошел и попытался меня обнять. Но я яростно его оттолкнула. Мне нужно было освободиться от яда, пожиравшего мое сердце с того часа, как я оказалась в Перте, пять дней тому назад. Невозможно было не видеть, что солдаты разочарованы, удручены происходящим…

Только половина из них была надлежащим образом вооружена. У остальных были лишь пики, секиры, ржавые мечи или вилы. На ногах у многих были старые броги[93], дырявые и изношенные. И это они называли армией? Дурная шутка, фарс!

– Лиам, зачем тогда Мар призвал вас к оружию, ты можешь мне объяснить? Чтобы потом пустить все на воздух? И почему король… Нет, этот лжец, именующий себя королем… Зачем он тогда сюда приехал, скажи? Чтобы посмотреть, не пошевельнув и пальцем, как его подданных убивают, словно собак, солдаты Георга?

Удушающий гнев, копившийся во мне неделями, исторгся словами, заструился слезами по моим щекам. Трое мужчин растерянно смотрели на меня. Я упала на колени и закрыла лицо дрожащими от волнения руками.

– Этот лицемер Мар, будь он проклят… Это из-за него умер Ранальд, умер напрасно! О Лиам!

Лиам обхватил мою голову своими широкими ладонями. Я вцепилась в его килт и прижалась к нему лицом.

– Наш сын погиб ни за что?

Я услышала шепот, потом звук удаляющихся шагов. Дверь открылась, захлопнулась, и в комнате стало очень тихо. Лиам опустился на колени и крепко меня обнял.

– A ghràidh, – ласково прошептал он, – Ран погиб, потому что был верен своим убеждениям, как и мы все.

– А ты? Ты до сих пор во все это веришь? Лиам, скажи мне правду!

Он опустил глаза, однако я успела прочитать в его взгляде разочарование. Губы его приоткрылись и тут же искривились в горькой усмешке.

– Если не в этот раз, так в следующий… Мы никогда не отступимся, Кейтлин! Пожалуйста, пойми! Я понимаю, что цена слишком высока, но… Не знаю, как тебе объяснить… Мне кажется, у меня ни на что уже не осталось сил. Остается только надеяться, и я цепляюсь за эту надежду изо всех сил. И я все время помню, что Франсес в Инвернессе…

Слеза прокатилась по морщинке, обозначившейся в уголке глаза. Мы долго молчали, прижимаясь друг другу и пережидая, пока угомонится буря чувств, бушевавшая в нас.

– Лиам!

Он внимательно посмотрел на меня.

– A ghràidh! – выдохнул он, до боли сильно меня обнимая.

Тепло его тела окутало меня, словно магический целебный бальзам. Я ощутила, как Лиам вздрогнул, как если бы ему вдруг стало зябко, как если бы он отдал все свое тепло, чтобы согреть меня и утешить. О, как я нуждалась в нем, в том, чтобы он был со мной рядом! Но тут же картинки из прошлого, не дававшие мне спать спокойно, снова замелькали перед глазами. Я встала, подошла к кровати и устроилась на самом краешке. Лиам со вздохом поднялся на ноги. Между нами осталось ужасающе много пустого пространства.

– Кейтлин, a ghràidh, ni maitheanas dhomhj[94].

Его дыхание обжигало мне затылок, шею, грудь.

– Позволь мне любить тебя, умоляю! Прости меня…

Его крик любви душил и в то же время воспламенял меня. Господи, что со мной?

– Лиам…

Он принялся развязывать шнурок на поясе моей юбки. «Юбка Маргарет…» Я попыталась его оттолкнуть, однако он упредил мой порыв.

– Лиам, перестань!

– Я не могу больше ждать!

Юбка соскользнула вниз, к моим коленям. Теперь он пытался снять с меня нижнюю юбку. «Кейтлин, расслабься!» Но у меня не получалось. Я видела, своими глазами видела… Господи, помоги мне!

– Я не могу… Прошу, не надо…