Сезон воронов

– Со свининой? Хорошо, если это и вправду свинина! Я слышал, жители жалуются, что у них стали пропадать собаки и кошки. Хотя, если подумать, трактирщикам приходится уже два месяца кормить четыре тысячи солдат, и они наверняка не слишком перебирают, когда им приносят мясо по сходной цене! – Отсмеявшись, он снова посерьезнел. – Так вы согласны уделить мне немного времени?

– Я замужняя женщина, мистер Гордон, – ответила я сухо. – И муж мой здесь, в Перте.

– Жаль! Что ж, вернемся к теме, которая меня интересует.

Тон его вдруг стал угрожающим, желваки заходили ходуном. Он то и дело поглядывал на других посетителей трактира, из чего я заключила, что он нервничает.

– Что вам известно об угрозе, нависшей над нашим будущим монархом?

– Если не считать того, что вы слышали, ничего.

Он прищурился.

– Думаю, вы говорите неправду. Не знаю, откуда вы почерпнули эти сведения, мэм, но позвольте вас предостеречь…

Нужно было найти способ выкрутиться из щекотливой ситуации. Может, притвориться, что мне и вправду плохо?

Уильям Гордон наклонился и заглянул мне в глаза.

– Я могу арестовать вас за сокрытие сведений касательно угрозы жизни Претендента.

– Вы мне угрожаете?

Я попыталась встать, однако он схватил меня за руку и заставил вернуться на место. Посыльный графа Маришаля больше не улыбался. Я с трудом проглотила комок в горле.

– Не уходите, мэм, я еще не закончил.

– Мне нехорошо, – пожаловалась я, кладя руку на живот.

И я не лгала. Живот свело болью, на спине выступил пот. Я подумала о пропавших собаках и сделала глубокий вдох в надежде, что недомогание пройдет. Гордон снова принялся водить пальцем по столешнице. Губы его чуть сжались. Наконец палец замер в лужице пива, но через секунду начал постукивать по столу, причем с очевидным раздражением. Теперь мистер Гордон смотрел на меня с презрением.

– Слушайте меня внимательно, миссис Макдональд. Вы, конечно, могли придумать историю с заговором, но я в этом сомневаюсь. Значит, вы все-таки где-то ее услышали. Именем короля я требую…

– Именем которого короля?

Палец Гордона замер над пивной лужицей. Юноша вздрогнул и ненадолго закрыл глаза. Я снова уткнулась в кружку, уже сожалея, что задала этот вопрос. Лучше бы я проглотила его вместе с последним глотком пива… Но было слишком поздно. Гордон вытер палец о сюртук.

– Что вы хотите этим сказать?

Я отодвинулась от него подальше.

– Мне пора. Я и так задержалась дольше позволенного.

– Никуда вы не уйдете, моя прелесть! По крайней мере до тех пор, пока не скажете мне то, что я хочу знать. Вы жестоко испытываете мое терпение. Не заставляйте меня прибегать к куда менее приятным методам!

– Вы собираетесь меня допрашивать? – с нервным смешком спросила я. – А известно ли вам, что в Великобритании пытки запрещены?

– Запрет можно пересмотреть, если речь идет о деле государственной важности.

– Не смешите меня, мистер Гордон!

Бледность выдавала мое волнение, хотя я и старалась говорить непринужденным тоном. Уголки его губ скептически приподнялись. Он сунул руку под стол и извлек маленький кинжал с чеканным клинком, тонким, но острым как бритва. Сталь сверкнула в свете трактирных ламп. Он воткнул клинок в стол перед собой. Я какое-то время смотрела на нож как завороженная, потом сглотнула. Мной овладела паника, и я с трудом переводила дыхание.

– Что вы намерены делать? – пробормотала я отрывисто.

Если он и вправду предатель, то вполне способен убить меня, чтобы я его не выдала. Взглядом я отчаянно пыталась найти в зале хоть одно знакомое лицо. Гордон это заметил и в нерешительности огляделся.

– Вставайте! – приказал он, заставляя меня подняться. – Я отведу вас домой.

Домой? Разве тут у меня есть дом?

– Нет, я остаюсь здесь. Я жду мужа, он скоро…

Он быстро схватил нож и резко дернул меня к себе.

– Ваш муж далеко, мэм. Он не позволил бы вам так долго беседовать с незнакомцем!

Я вскрикнула, когда он заломил руку мне за спину и ткнул в бок острием ножа.

– Теперь вы послушненько пойдете со мной, понятно?

Он схватил со спинки стула накидку, набросил ее мне на плечи и направился к выходу. Острие кинжала, впившееся мне под ребро, было более чем убедительным аргументом. Я молча проследовала за своим цербером на улицу.

Там было тихо, хотя вечер еще только начинался. Наверное, зимний холод заставил людей разойтись по домам. Какое-то время мы шли молча, время от времени спотыкаясь о комья покрывшейся льдом грязи. Я не стала говорить Гордону, где живу в Перте, прекрасно понимая, что его это совершенно не интересует. И не питала иллюзий относительно его намерений: мне предстоял допрос с пристрастием.

Мы прошли очередной перекресток, и он толкнул меня в темную боковую улочку. Я пошатнулась и растянулась бы во весь рост, если бы Гордон меня не поддержал. Из меня извергся поток ругательных слов на гэльском.

– Неплохо для женщины! – воскликнул он, толкая меня к холодной шершавой стене.