Сезон

— В общем, так! — плюнул под ноги, безнадежно махнув рукой. — Два раза камеру крепили и опять обвал. Может, вы еще вытянете подряд: четверо суток осталось. — Он взглянул на Игоря с чуть теплившейся надеждой в глазах: — Даже неудобно встречаться с Лаптем. — Подхватил сумку и, не прощаясь, побежал на аэродром: по случаю хорошей погоды ходили самолеты на Талды-Курган.

Когда собралось все звено, Паша рассказывал, наставлял и в глазах его поблескивали жесткие огоньки:

— Начали они хорошо. Стали рассекаться на юг и на север разом.

Контакт там по породе, вы знаете. После отпалки камеру завалило: все крепление в щепки. Ребята выдали на-гора завал, перекрепили. Я говорил Хвостову: не жалейте леса, крепите сплошняком в два, три ряда. А они: сгинь, не каркай под руку, мы проходку лучше знаем. После первой же отпалки опять все завалило. Не спорю, вы знаете и умеете больше меня, а порода есть порода: она и железобетон мнет, как бумажный лист. Но то, что после второго обвала звено две смены не работало, ни понять, ни простить нельзя, — голос у Паши дрогнул от обиды. — Не пили, но ветер пинали, не работали. Хоть бы завал разобрали — все вам полегче.

На смену вышли трое: бригадир, Хасан и Динозавр, отказавшийся работать с Дедом. Они поссорились из-за ночных «обедов». Старый жаловался, что у него слаб желудок. Динозавр называл его проглотом: жрет, жрет, а все худой! Хасан с Лаптевым включили аккумуляторные лампы на касках, забрались в бадью: одна нога в ней, другая на весу. Динозавр стал осторожно потравливать лебедку шурфового крана, опускать их вглубь.

Камера чуть ли не полностью была затоплена. Почти касаясь воды, все еще мерцала одна оставшаяся лампочка. Сквозь воду просматривались обвалившаяся порода, обломки бревен крепи. Сиротливо торчали искореженные трубы насоса. Вверху покачивались на скобах ощетинившиеся щепой бревна, глыбы нависшей породы коварно ждали своего мига.

— Послал бог сменщиков, — приглушенно выругался бригадир, поглядывая вверх. — Чтоб им икалось все отгулы и выворачивало уже после первого стакана…

— Ну, ты и садист! — задирая голову на висячие бревна крепи, пробормотал Хасан.

— Вот и вышли на горизонталь, вот тебе и легкий труд… Ну что?! Надо откачать воду, а там посмотрим.

Хасан повертел головой и понимающе вздохнул:

— Лезть в такое пекло в конце заезда — не фонтан. Вначале как-то полегче рисковать. Но если сделаем хохму — двойная премия каждому. Давно я Славке фитиль не вставлял…

Дернув за сигнальный провод, дали знак Динозавру, он приподнял краном бадью с людьми повыше, к надежному креплению. Раскачиваясь, мешая друг другу, проходчики стали сбрасывать вниз зависшие венцы и глыбы. Снова спустились к воде, обезопасив себя сверху. Хасан прыгнул к борту камеры, прилепился возле труб. Нога соскользнула, он черпнул сапогом, потом вторым, чертыхался, зябко передернул плечами и ступил в воду, погрузившись по пояс — все равно ноги мокрые. Посмеиваясь и кряхтя, следом полез Лаптев.

Они заново смонтировали став насоса, начали откачивать воду. Игорь завел компрессор, отцепил от крюка кэша бадью, подвесил на него пневмонасос. Как зубами по стеклу, заверещала, заскрежетала, «лягушка», стала убывать вода в камере. Когда откачали ее, вид внизу стал еще страшней: обнажилась щербатая пасть подземелья. Лопатами, совками проходчики наполняди бадью за бадьей, выдавали наверх сломанные бревна.

Глаза боятся — руки делают! Лица Лаптева и Хасана были внешне спокойны, движения небрежны, но в каждом озирался двойник, ловил малейшие признаки опасности. Лаптев, рыча, раскачал и выдернул из породы заваленный стояк. Хасан в это время вытаскивал обломанную доску и ее конец описал дугу возле лампочки. Лишь мгновенная тень скользнула по лицу бригадира — он бросил стояк, метнулся вверх по отвесной стене и повис на скобах крепления. Хасан мгновением позже был выше него. Оглянулся через плечо:

— Ты чего?

— А ты чего?

— Вижу, ты рванул — и я за тобой…

— Мне что-то показалось, — уже не мог вспомнить причину Лаптев.

Посмеялись, спустившись, не под небом работали: не тот пуглив, кто вздрагивает и действует, а тот, кто при опасности обмирает и закрывает глаза. Таким здесь не место, они работают до первой аварии. Перекинулись шутками и снова взялись за работу. Время не ждет.

Небольшая ниша на месте будущей рассечки. Хасан с оборочным ломом скалил гребенку фикс, подступал к глыбе — обмотать бы ее тросом да выдать на-гора. Лаптев увидел, как над головой товарища отслоился кусок породы размером с кирпич, закричал, но было поздно. «Кирпич» всего-то с метра высоты упал на каску проходчика. Хасан выронил лом, на подгибающихся ногах вывалился в камеру. Прохрипел:

— Рас-с-кумарил!

Сидели, курили. Мишка Лаптев посмеивался, глядя на приходящего в себя проходчика:

— Как-то теще говорю: нам дали новые каски — держат удар в четыреста килограммов. Она мне: ну, теперь вам и бояться нечего! Каска-то, говорю, выдерживает, а шейные позвонки — нет!