Сфагнум

Приятели уложили находку на груду битого кирпича и принялись разворачивать кожу. Она была беспорядочно схвачена несколькими толстыми ремнями: все вместе слиплось в один большой ком, который не хотел ни расползаться на части, ни поддаваться на разрыв. Пришлось поддеть лопатой, перебить кожу в нескольких местах топором. Руки у Шульги заметно колотились. «Не томи!» — подгоняла его компания. Наконец, внешний лоскут был снят, под ним оказался более тонкий и хрупкий покров, который можно было уже просто разорвать руками. Шульга напрягся, рванул, из свертка посыпалось: монет было довольно много, несколько десятков штук, они были большими и тяжелыми, по пять сантиметров в диаметре и миллиметра три в ширину.

— Медь! — разочарованно выкрикнул Хомяк.

Шульга взял одну монету и внимательно всмотрелся в рисунок. Изображен был двуглавый орел с растопыренными, будто в танце, лапами. Головы орла смотрели по сторонам уныло, но нагло. «5 копеек» — было отчеканено с другой стороны шрифтом с «ятями». Каждая буква в этом шрифте сообщала, что пять копеек это очень много денег.

— Медь, — упавшим голосом подтвердил Шульга, — тыща восемьсот второй.

— Да ладно, братва! — не спешил падать духом Серый. — Мы клад нашли! Клад, понимаете! На шару! Нашли такой, найдем и нормальный!

Шульга вытряхнул монеты из свертка: среди покрытых патиной медных кругляшей было три черных размером поменьше. Он ковырнул чернь камнем — царапина получилось яркой.

— Серебро, — сказал он бесстрастно.

Номинал на этой монете был написан латиницей, с обратной стороны размещался сложный герб из четырех выстроенных в прямоугольник щитов со всадниками, птицами и крестами. Над гербом доминировала дутая корона, вроде той, в которых любят сниматься американские гангста-рэперы, для того, чтобы обозначить, что они самые серьезные мужчины в своем районе.

— Эти старше. Со времен королей, — торжественно произнес он. И попытался разобрать надпись на лицевой стороне: — «Станислаусаугустус. Дэ Гэ. Рэкс». Рэкс-пэкс, твою мать.

— А что за баба? — спросил Хомяк, всматриваясь в профиль.

— Пресвятая Дева Мария, — объяснил Шульга. — Это из Библии, жила такая в древнем Израиле. В Библии все про нее как есть написано, без гламура. Много с кем зажигала, рыжая, но потом встретила Христа и с тех пор — только с ним.

— А чего у них тут, не пойму, и со времен королей монеты заграничные, и царские копейки? — не понял Серый.

— Ну, что было, тем и платили за бухло, — объяснил Шульга, — кто динарами, кто копейками, кто вообще непонятно чем, дэгэрэксами какими-то.

— Бардак! — осудил Серый. — Как в перестройку.

— Что сейчас делаем? — спросил Хомяк.

— А что сейчас? — не понял Шульга.

— Ну, здесь мы уже клад нашли. Надо еще куда идти.

Шульга вздохнул:

— Прокумекаться нам надо. Сесть и план новый обрисовать. Потому что без плана можно копать хоть до третьего пришествия, которое в календаре майя предсказано.

— Не, ну пацаны! Клад нашли! — не мог поверить Серый.

Он распихивал медные монеты по карманам. Серебро взял себе Шульга. Хомяк не взял ничего, медь и серебро были металлами не его масштаба.

Мимо по улочке походкой зомби протопал местный житель. Прямохождение давалось ему непросто: казалось, он вот-вот упадет на четыре конечности и двинется вперед, покачиваясь, как больной пес. Увидев копающих, он остановился, присмотрелся, развернулся и направился прямо к ним.

— Если что, у нас экспедиция, — предупредил Шульга приятелей вполголоса, — от института истории академии наук.

— Прывет, рэбята. У вас што выпить, можа, есть? — поздоровался местный житель.

Вблизи он еще меньше напоминал жителя, скорей был похож на нежить из художественного фильма «Рассвет живых мертвецов»: волосы оттенка черного коровьего хвоста торчали в разные стороны, сплетенные в давно не расчесываемые космы. Лицо было в струпьях, красные глаза, заставлявшие вспомнить чудищ в музее леса, слезились. Губы были мокрыми, как будто моторика его рта не позволяла удерживать слюну. Одет он был в серую робу, которая при жизни могла быть как рубашкой свободного покроя, так и зимней курткой.

— Я — Пахом, — представился мужчина, видимо ожидая, что собеседники назовут себя в ответ.

— Иди отсюда, Пахом, — поздоровался Серый.

— Рэбята, дайте на выпиць, а?

— Иди отсюда, пока не въебали! — поддержал Серого Хомяк.

— Рэбята, ну на бутылку чэрнил? Очэнь нада, — клянчил мужчина. — Плоха чэлавеку очэнь.

— Иди на хуй! — взялся за топор Хомяк.

— Рэбята, дайце мне на пузыр, а я вам жэну положу! — улыбнулся мужчина.

— Что значит «жену положу»? — не понял Серый.

— Дайце на бутылку чарнил. Не, на две бутылки чарнил, — подумал о будущем мужчина, — и бярыце жэну. Делайце с ней, што хочэце. Да утра. Ана у меня харошая, с цыцками.

— Мужчина, гуляйте, пока мы милицию не вызвали! — пригрозил Шульга, зная, что это подействует.

— Зачэм сразу милицыю? Я им самае дарагое, а ани милицыю.

— Погоди, Шульга, — не мог понять Серый, — то есть мы тебе — на две бутылки чернил, а ты нам — свою бабу?

— Ага! — радостно замигал мужчина.