Сфера 17

— Ник, — окликнул Зондер, — очнись! Ты белый как бумага. Когда ты последний раз ел? Чёрт, жалко, что я не рядом… Не знаю, как тебе это удалось, но ты ухитрился стать частью его коллектива. Ты понимаешь, что это такое?

— Знаю, — устало ответил Николас. Ксеносоциология сейчас мало его интересовала.

Зондер похмыкал. Потом взгляд его смягчился, он отставил чашку и подался вперёд, ложась на руки. Лицо его перестало быть лицом политика и властителя дум и стало лицом учёного и врача.

— Мантийская дружба, — проговорил он, — та же любовь. Но в силу своей природы она не бывает неразделённой. Ник, скажи честно, в каких вы отношениях?

Николас скрипнул зубами.

— Макс, — неприязненно сказал он, — это не ваше дело.

— Да, — неожиданно легко уступил Доктор, — я больше по патологиям. Мантийский коллектив — чертовски хорошая штука, пожалуй, лучшее, что они изобрели. Мне всегда было страшно любопытно, как он выглядит изнутри.

Да отпусти же меня, наконец, подумал Николас почти с отчаянием. Господи, больше двенадцати часов прошло… он там один, и что он успел подумать обо всём этом… Пишут, что потеря коллектива крайне болезненна. Я не мантиец, но для меня она тоже болезненна… слишком.

Мысли его окончательно теряли связность, и он подозревал, что если Зондер продолжит допрос, то мало что сможет из него выжать.

— Ладно, — сказал Зондер, — у меня тут утро. Порядочный журналист имеет право утром иногда спать, но товарищи начупры как назло заводятся в самую рань. Кстати, у нас тут пыль столбом. Товарищ Этцингер третьи сутки носится как солёный заяц, заводы запускает. А товарищ Морелли перезаключает договора с поставщиками. У него счета в транспланетных банках разморозили, представь себе. Революционный олигарх — страшная сила… Эдак и правительство менять не придётся, эх, не судьба мне побыть всенародно избранным президентом… Скоро придёт гуманитарная помощь в виде новейших истребителей. Леди Тикуан больше не боится нашего страшного тоталитаризма. Летите домой, Ник.

Николас молча поднял глаза.

— Как выйдете из плюс-пространства, — продолжал Доктор, — рассчитывайте прибыть ночью. Мы верим в искренность товарища Фрайманна, но всё-таки отвезём его в Грей-Рок, чтобы дать отдохнуть с дороги. Опять-таки Сердце Тысяч, вселенская помойка, нужен карантин. Инцидент держать в строжайшей тайне. Портреты товарища Фрайманна в казармах Народной Армии никто снимать не будет.

Большая часть площадей «Тропика» оставалась на консервации. Расконсервировали только помещения для экипажа, пару кают, кафе-столовую и медотсек. В остальные помещения доступ был закрыт, вентиляция там не работала…

Медотсек располагался этажом ниже люксовой линии. В лифте стены были зеркальные. Я ехал, прислонившись к стене, смотрел в стену напротив и не распознавал отражения. В стёклах бродили размытые цветные пятна.

Сердце у меня колотилось в горле.

Мне было страшно.

Я пытался думать о другом. О чём угодно. Вообще не думать. Я сходил с ума. Расстрельная рота на Циалеше пугала бы меня меньше. Возвращение на «Поцелуй» было бы не настолько мучительным.

Я понятия не имел, что скажу Эрвину.

Какая-то часть моего сознания трусливо кричала, что я ничего плохого не сделал, только собирался. На редкость гнусная часть.

Но что я должен был думать? Меня обманули.

…и всё, что нас связывало, из-за этого тотчас же стало ложью?

Другая часть меня столь же трусливо надеялась, что Эрвин всё ещё в трансе и говорить ничего не придётся. Так ли это, я легко мог узнать у ИскИна: затребовать картинку с камер наблюдения. Но почему-то я не сделал этих очевидных, напрашивавшихся вещей, отправился в медотсек вслепую…

Я был себе непередаваемо омерзителен. К тому же моя способность мыслить логически иссякла во время разговора с Доктором. Вероятно, я выглядел жалко. Безмозглое мятущееся существо. К счастью, я не различал себя в зеркале.

В машине Эрвин велел мне не подходить. Моё присутствие чем-то ему мешало. Возможно, оно и сейчас было лишним.

Лифт остановился, двери разошлись, и мне показалось, что вентиляция на этаже отказала. Такое вполне могло случиться: корабль был очень старый, первый владелец продал его по дешёвке, чуть ли не на разбор… От мысли о поломке меня внезапно бросило в пот. Накатил несоразмерный, животный ужас: манипуляторы корабельного ИскИна не осилят ремонта, мы в плюс-пространстве, мы задохнёмся… Подкосились колени, тошнота подступила к горлу. Потом пол едва приметно дрогнул. Я запоздало вспомнил, что такой эффект бывает во время прыжка. У многих людей переход в плюс-пространство вызывает приступ дикого страха, который, впрочем, скоро проходит бесследно… Когда я летел на Сердце Тысяч первый раз, по университетской программе, нам выдавали просветительские буклеты: в них говорилось, что психотикам, а также людям в состоянии шока и дистресса межпланетные перелёты не рекомендуются, так как могут ухудшить их состояние. Исключение предполагалось делать только в тех случаях, когда перелёт совершался ради спасения жизни.

Бывают ли у мантийцев шоковые состояния?