Сфера 17

— Что же, — сказал директор. Он посерьёзнел, но оставался по-прежнему доброжелателен. — Я имею дело с полномочным послом планеты Циалеш, не так ли?

— Вы совершенно правы.

Йеллен помедлил. Откуда-то из-за его спины, из сумеречного, увитого лианами грота выехал манипулятор и поставил на стол заказ. Директор взял хрустальный кувшин, немного полюбовался им, налил в высокий стакан тёмный сок какого-то плода.

— Удивительная планета, — сказал он. — Государственный переворот, гражданская война, национализация… На что вы рассчитывали, господин Реннард? Вы шли против всего Союза Двенадцати Тысяч.

Против Неккена, подумал Николас, почему бы вам, господин директор, не сказать прямо?

— Мы не рассчитывали, — ответил он. — Мы просто не могли мириться с ходом вещей.

Йеллен вскинул глаза и внимательно посмотрел Николасу в лицо. Тот немного отстранился; плеча его коснулся свисающий побег лианы.

— Но теперь вы готовы делать шаги навстречу, — сказал директор. — Вы раскаиваетесь в содеянном? Хотите всё вернуть на круги своя?

— Нет. Мы просто делаем шаги навстречу.

Йеллен улыбнулся.

Он на мгновение прикрыл глаза, и вдруг пол под ногами дрогнул; у Николаса мурашки побежали по спине, руки похолодели… Увитые зеленью стены распахнулись в мгновение ока, и ослепительная, обжигающая волна света хлынула внутрь. Стол, кресла, тумба с антикварными часами — всё вдруг поднялось в воздух и поплыло куда-то в сторону солнца. В ясной лазури парили облака и мчались бесчисленные машины, ледяные пики небоскрёбов вонзались прямо в космическое пространство. Сердце Тысяч, великолепная, безумная, чудовищная столица мира открывалась во всём своём блеске. Над нею горел логотип корпорации, солнце не могло его затмить. Сквозь нестерпимый свет на Николаса смотрели ласковые карие глаза исполнительного директора Неккена, второго в числе владык… Николас, закрыв лицо ладонью, отвернулся от бешеного светила и вслепую достал очки.

— Постойте, — донёсся мягкий голос Йеллена, — простите, я совсем забыл. Сейчас прозрачность снизится.

Свет померк. Николас нервно выдохнул и медленно положил очки на стол. Огляделся — и против воли вцепился в скользкий стеклянный край.

Вокруг голубело ничто.

Маленькая платформа с ресторанным столиком медленно плыла над ущельями гор-городов. Её заключал в себе жемчужный пузырь силового поля. Высота была, кажется, что-то около трёх километров. Чуть ниже текли потоки машин, ещё ниже — прогулочные платформы.

— Мой любимый летучий ресторан, — с улыбкой пояснил Йеллен. — Знаете, совмещаешь закуску с обзорной экскурсией… — он помедлил и ласково спросил: — Боитесь высоты?

— Не люблю многолюдья, — устало парировал Николас. — Мы на Циа привыкли к уединению.

Директор удовлетворённо улыбнулся.

— Засчитано.

Николас почувствовал смутную злость. Этого, конечно, Йеллен и добивался, ни в коем случае нельзя было терять самообладание… Чёрт побери, подумал он, опустив взгляд и незаметно переводя дыхание, чёрт побери… разумеется, подобного следовало ожидать. Директор не разменивается на дешёвые подколки, он хорошо умеет сшибать спесь с возомнивших о себе провинциалов… Он заговорил о национализации. Вот что важно. В лифте своём, в первом послании он про это не упоминал.

— Давайте перейдём к делу, — попросил Николас. — Вы хотите получить от нас гарантии соблюдения правовых норм…

Йеллен рассмеялся — как-то очень мягко, чуть ли не по-отечески.

— Да кто же вам поверит? — сказал он. — Военной хунте, укравшей у нас наши заводы? Какие гарантии вы можете дать? Вы преступники, господин Реннард, неужели вы этого не понимаете? Я прямо сейчас могу вызывать полицию.

Николас мысленно выругался. Он понимал, что Йеллен намеренно раз за разом выбивает его из колеи, но не мог понять, зачем ему это нужно. В руках директора и так находилась вся возможная власть, он и так ставил условия!..

— Но вы вышли на контакт с нами, — терпеливо сказал он. — Вы пожелали наладить дипломатический контакт. Поэтому я здесь. Господин Йеллен, чего вы хотите?

Тот улыбнулся.

— А вы как думаете? — спросил он, лукаво приподняв брови.

Николас вздохнул.

— Я думаю, вы хотите вернуть свои деньги.

Йеллен сощурился и подпёр подбородок ладонью. Лицо его стало бесконечно ласковым, умилённым, словно он взирал на нечто очень трогательное. Он любовался собеседником, как ценитель любуется картиной. И молчал. Николас усилием воли подавил раздражение.

Наконец, Йеллен засмеялся.

— Полагаете, мы сильно на вас потратились? — поинтересовался он. — Знаете, сколько у нас таких как вы? Больше двух тысяч только в составе Союза. Теперь прикиньте бюджет, который мы выделяем на региональное развитие, и вашу долю в этом бюджете… Мы дарим вам эти заводы, господин Реннард. И мы даже будем с вами торговать.

— Вы очень щедры, — сухо проговорил Николас.

— Нет, — серьёзно ответил Йеллен, — мы преследуем свои интересы.

Николас прикрыл глаза.

— Вы не примете от нас никаких гарантий, — сказал он, — тем не менее, на что-то рассчитываете. Давайте обсудим этот вопрос.

Йеллен кивнул.