Сфинкс

Я откинул одеяло — простыня была запятнана кровью. На подушке лежали несколько длинных черных волос. Я подобрал один и намотал на палец. Изабеллы? Нелепая мысль. Но в глубине души я хотел, чтобы эти волосы были именно ее, а сон обернулся явью. Тут я заметил примерно на середине кровати маленькое коричневое перышко. Поднял и, дунув, отправил на пол. Может, оно из подушки?

Мне вспомнилась высеченная в надгробии Изабеллы маленькая дверь. Я пошел в библиотеку и отыскал в одном из справочников статью о Нектанебе II. Часть информации я уже получил от Гермеса, часть — из статьи Амелии Лингерст. И теперь, отчаянно пытаясь найти какие-нибудь новые ключи, рассматривал фотографию пустого, ныне хранящегося в Британском музее саркофага фараона и читал текст на врезке. Он был посвящен некоему Хью Уоллингтону из Британского музея. Хью Уоллингтон? Скорее всего египтолог. Но сколько я ни пытался, мне так и не удалось вспомнить, чтобы Изабелла хоть раз упоминала о нем. Наверное, он мог бы рассказать мне что-то новое об астрариуме. Моисей, Рамсес III, Нектанеб, Банафрит и Клеопатра — все эти люди были связаны с астрариумом. Уоллингтон мог бы прояснить суть этой связи; может быть, он даже знал, как соотносятся иероглифы на инструменте с иероглифами на саркофаге Нектанеба. Я не очень понимал, как спрашивать, не показав астрариум, но надеялся что-нибудь придумать по ходу дела. Во мне росло волнение. Я давно не был дома. Может, поездка в Англию было именно тем, что мне требовалось, — возникнут новые мысли, появится новая информация, и я ускользну из лап тех, кто охотится за астрариумом. Перед глазами внезапно возникло лицо мотоциклиста в шлеме, затем — Омара и его дружка. Хорошо бы избавиться от навязчивой мысли, что за мной постоянно следят. Но еще важнее в первый раз с тех пор, как утонула Изабелла, повидаться с отцом и Гаретом. Меня захлестнуло желание оказаться среди родных в знакомом окружении.

Стук в дверь прервал мои размышления. Осторожно посмотрев в глазок, я увидел, что по другую сторону стоит юнец лет шестнадцати. Я узнал посыльного Александрийской нефтяной компании и открыл дверь.

— От мистера Фартайма, — сказал он, подавая записку.

Яркая современная отделка расположенного на улице Шерифа головного офиса Александрийской нефтяной компании свидетельствовала о внутреннем противоречии господина Фартайма. Он считал себя руководителем двадцатого столетия, зажатым в рамки отношений девятнадцатого века. И сделал все возможное, чтобы нарушить классические пропорции здания на удивление неуместной современной мебелью. Однако он был не способен модернизировать структуру самой компании и постоянно бомбардировал меня длинными анекдотами об отжившем свой век бюрократизме, в котором ему приходится работать.

Завидев меня, господин Фартайм приподнялся из белого кожаного кресла, не выпуская из рук журнал «Тайм». Я заметил на обложке фотографию улыбающегося Ноама Хомского.[21] Но прежде чем я успел спросить, что у него общего с этим американским активистом, Фартайм бросил журнал на стол и вышел мне навстречу пожать руку.

— Спасибо, Оливер, что пришли так быстро. Еще раз примите мой соболезнования. Это ужасная потеря.

— Спасибо, — ответил я, вспомнив, что в последний раз он видел Изабеллу на том обеде, когда они жестоко поспорили о влиянии Асуанской плотины на экологию. К счастью, их стычка длилась недолго — хозяйка, богатая светская львица из египетских сирийцев с многочисленными связями в европейской общине, выронила микрофон, спрятанный в ее вечернем платье с глубоким вырезом. Она наклонилась над столом, что-то доказывая своему собеседнику, устройство вывалилось и утонуло в супнице. Американский посол выловил его оттуда и обратился к хозяйке:

— Если вам, мадам Абдала, непременно нужно шпионить, окажите нам честь, позвольте снабдить вас аппаратурой по последнему слову техники. У наших советских друзей по части дизайна все как-то уж очень объемно.

Гости покатились от хохота. Вечер кончился на веселой ноте, но я остро почувствовал, что каждый гость сомневается, не пострадает ли его положение в Египте из-за неосторожно брошенного замечания о здешнем режиме.

Я сел напротив Фартайма, и мне стало интересно, помнит ли он тот случай. Он показал на мою бороду.

— Вы влились в круг моих более правоверных, чем я, братьев? — Шутливый намек на то, что в живущем на западный манер городе в последнее время все чаще стали появляться бородатые мусульмане.

— Нет, — улыбнулся я. — Это не по случаю новообретенной веры. Просто не хватало времени побриться.

— Понимаю, — кивнул он. — Вы не против моего решения добавить охранника на виллу? Меня расстроило, как грубо с вами обошлись после смерти вашей жены в уважаемой полиции Александрии без всяких на то оснований. Хотя наша нефтяная компания является правительственной организацией, мы считаем своим долгом заботиться о наших консультантах и особенно о нашем лозоходце. Обещаю, с этого дня мы будем более радушными хозяевами.