Сфинкс. Поэма

Вернись в Египет! Кровь свою
                                                     один лишь Бог доныне пролил
И плоть свою терзать позволил Центурионову копью.

Но, страсть делившие с тобой,
                                                       они не умерли: как прежде
Застыл у врат в слепой надежде
                                                          Анубис[35] с песьей головой.

Все так же высохший Мемнон[36]
                                                    глядит окрест безвеким взглядом
И издает, не видя рядом тебя, отчаяния стон.

Нил в ложе илистом затих, твоей утраты не приемля,
И оросить не хочет землю, вновь не увидев глаз твоих.

Они, когда ты к ним придешь,
                                                 в цимбалы будут бить ликуя,
Твой рот искать для поцелуя и слушать голос твой…
                                                                                           Так что ж

Ты медлишь? Свой ковчег волне
                                                          предай и следуй без раздумий
В Египет! Или ласки мумий тебя пресытили вполне?

Тогда среди поблекших трав
                                                   преследуй льва нетерпеливо
И, намертво вцепившись в гриву,
                                                           ты обладать собой заставь!

От ласк устав, исподтишка вонзи в его нагое горло
Так, чтобы хрип оно исторгло,
                                                     два белых мраморных клыка.

Или, в илоты обратив самца янтарно-черной масти,
Промчись на нем в порыве страсти
                                                              через ворота древних Фив.

Ласкай полос его янтарь и, если он отвергнет игры,
Тогда заносчивого тигра ты лапой яшмовой ударь!

* * *

Не мешкай, Сфинкс! Я изможден
                                                         твоей ленивою повадкой,
Мне твой гнетущий взгляд украдкой
                                                                 сулит забвение и сон.

Твой вздох тревожит слабый свет,
                                                            огонь мерцающий коварен,
На коже пятнами испарин лежит его ужасный след.

Твои глаза — как две луны
                                                   в озерах призрачных[37]. Как жало,
Язык колеблется устало под звуки призрачной струны.

Твой жуткий пульс вселяет страх,
                                                          и черный зев твоей гортани —
Как дыры, выжженные в ткани на сарациновых коврах.

Спеши! Бледнеет небосвод, устали звезды серебриться,
И их уносит колесница под своды Западных ворот[38].

Гляди! Рассвет дрожит вокруг
                                                        позолочённых циферблатов[39],
День настает, уныл и матов, под капель падающих звук.

Какое пагубное зло, отведав макового зелья,
Тебя в студенческую келью каким соблазном завлекло?

* * *

Мою свечу сквозь мрак узрел
                                                    какой безгласный искуситель
И, осквернив мою обитель, тебя назначил мне в удел?

О! разве грех мой так жесток, что проклят я, и неужели
Авана, Фарфар[40] оскудели, и ты явилась в мой чертог?

Оставь меня, ужасный зверь! Исчадье мерзкое Ехидны!
Прочь! Ты — источник чувств постыдных,
                                                                          во мне разбуженных теперь!

Ты обращаешь веру в ложь
                                                 губительным тлетворным нравом,
И Аттис[41] с лезвием кровавым со мною более чем схож.

Ты лжива! Ждет седой Харон
                                                   меня на вязком бреге Стикса,
Пока с соблазном я не свыкся, оставь меня: я верю, Он,

Принявший муку на кресте,
                                             пред Кем склоняюсь я смиренно,
От неминуемого тлена спас всех, томящихся в тщете.

Комментатор как художник. Вымыслы