Сгинь!

Две кровати вдоль стен – одна, действительно, узкая, маленькое оконце напротив входной двери, на окошке синяя, тоже маленькая, шторка, по деревянным стенам пейзажные картинки из старых календарей, на полу тканые коврики, на буржуйке, еще не раскаленной до покраснения, дремал рыжий толстый кот.

– Сколько с меня? –  спросил он, оглядывая сторожку.

Сторож воспротивился. Нос сморщил, словно ему тухлых яиц предложили:

– Буду я еще с тебя деньги брать!

– Да неудобно как-то, –  сказал Игорь.

– Ну коли неудобно, так купи в магазине красненькую, за ужином выпьем, вот и рассчитались.

«Красненькой» Пал Дмитрич называл настойку на бруснике. Или на клюкве. Или на смородине. На какой угодно ягоде, лишь бы напиток был красного цвета и градусов не меньше сорока.

С тех пор и останавливался Игорь у Пал Дмитрича, не забывая прихватить бутылочку красненькой. На сей раз взял две. Больше ночей – больше настоек. В оправдание:

– Что-то снегопад.

Пал Дмитрич в окно глянул:

– Да разве ж это снегопад…

И осекся. Бывало, уходил Игорь обратно в лес и в буран, ничего его не останавливало. Сегодня снег крупный, но тихий, по такому любо-дорого гулять, но раз не хочет человек, то его дело. Снегопад так снегопад. Как скажет.

Хотелось, конечно, узнать, не случилось ли чего, но раз уж решили не лезть друг к другу, то нечего и начинать.

Мог бы Игорь рассказать, что там, в глуши, осталась чужая ему женщина, которую он с недавних пор боится, что женщина эта сошла с ума – носится с заледенелым трупом, заботится о нем, как о младенце. Но не сказал он ничего Пал Дмитричу, не поделился бедой. Просидел в сторожке безвылазно два дня, на третий с утра да пораньше в лес ушел.

Можно бы и не возвращаться. Оставить в глуши и Ольгу, и труп. Да разве ж так можно? Это же его лес! Его избушка. Его забор. Его сосны вокруг. Нет, не позволит он вот так просто взять и забрать это все у него.

Не позволит!

* * *

Игорь скользил по своей же лыжне. И впрямь, не такой уж и снегопад, раз лыжню не замело. Мелькали сосны, а он все об одном думал: как слабая женщина могла убить человека?

Игорь продолжал прокручивать в голове этот вопрос, уже глядя на Ольгу. Что-то в ней изменилось. Другая она стала. Делает вид, что боится, всего шарахается, вздрагивает то и дело, а сама вон какая – непокорная. Больше неподвластна она Игорю. Вон как смотрит на груду «Роллтонов»: с усмешкой, зачем и уходил.

А Игорь и сам не знает зачем. Думал, решится проблема сама. Раз – и нет ее. Вернется он, и не застанет в избе ни Ольгу, ни труп. Словно не было тут смерти. Словно не было тут никогда этой женщины.

Едва шагнув за забор, решил Игорь, что наполовину сбылось его желание: труп исчез. И так легко стало.

Мужчина втянул в себя свежий морозный воздух, в горле защипало. Закашлялся тут же – увидел кучу еловых веток в дальнем углу двора. Здесь проклятый мертвец! Здесь. Никуда не делся.

Сел Игорь за стол, левым мизинцем дырку на клеенке ковырнул. Ольга неторопливо пересекла комнату и плюхнулась напротив. Между ними высились «Роллтоны», делили стол на его и ее половину.

Мужчина с женщиной уставились друг на друга. Безмолвно. Выжидающе. Кто кого? Сколько всего хотелось друг другу сказать. И ровно столько же оставить при себе.

В печи тихонько потрескивали поленья, напоминая о былом уюте, покое, мирных днях, проведенных в лесной избушке. Неужели это все закончилось?

– Надо что-то с этим делать, –  начал Игорь.

– С чем? –  спросила Ольга и закинула ногу на ногу.

– С ситуацией нашей.

– А что за ситуация?

Ольга принялась шепотом пересчитывать пачки с вермишелью, будто сейчас нет ничего важнее: «Раз, два, три, четыре…»

– У нас труп, вообще-то, во дворе, –  нахмурился Игорь.

– Заметила.

«Пять, шесть, семь, восемь…»

– Надо от него избавиться.

«Тьфу, сбилась!»

Игорь одним махом скинул все пачки с «Роллтонами» на пол.

Ольга подняла на него глаза, уставилась и почти не моргала. Ответила ему громче привычного, чуть ли не срываясь на крик:

– Ты убил, ты и убирай. Ты убил, ты и решай! По твою душу мертвец каждую ночь приходит, спать не дает!

– Что ты несешь? Какой мертвец? Куда приходит? –  растерялся Игорь.

– Тот самый мертвец, что лежит у нас во дворе. Приходит под окно и стоит. Тебя высматривает.

«И впрямь совсем с ума сошла», –  подумал Игорь.

– Я не убивал, –  опомнился вдруг.

Ольга зыркнула на него и усмехнулась. Не верит.

* * *

И просидели до самой ночи.

Утонули в темноте сугробы. Пропали в сумраке сосны – одна чернота осталась.

По избе побежали длинные тени. Ночные страхи, что днем прятались по углам, теперь таращились оттуда, выжидая, жертву себе высматривая. А жертвы сегодня две. Друг на друга глядят исподлобья, глазами сверкают, зубами скрипят, того и гляди – зарычат и глотки друг другу перегрызут.

Хап! Хам! И не оставили ничего ночным страхам.

По избе рокот прошел: животы разворчались от голода. Не наготовила Ольга, не накормила их.

– Может, по «Роллтону»? –  предложил Игорь.

Зубами сверкнул, намекнул: или «Роллтон», или тебя, Ольга, съем, так что давай на «Роллтон» соглашайся, дели с врагом своим трапезу.