Сгинь!

– Я к тебе со всей душой! –  ворчала Ольга. – Я тебя укрыла, чтоб по-человечески все было, по-божески, понимаешь, а ты вон как со мной! Как сволочь последняя, вот как!

Ветки по двору разбросаны, мертвец вновь свету явился. Спокойный. Замер.

Схватила Ольга труп и потащила от избы. Выбрала самый дальний угол, самый неуютный. Бросила мертвеца к забору: пусть тут валяется.

Еловые ветки собрала и замерла посреди двора с колючей охапкой: куда ее девать? Сжечь бы в печи, да и дело с концом, но ветви эти в дом тащить не стоит – вдруг пропитались мертвечиной, вдруг вместе с ними и страхов нанесет. Еще больше, чем прежде.

Поднесла Ольга ветки к мертвецу, свалила небрежно в ногах его:

– Забирай. Твое.

Не разложила, не возвела новое еловое надгробие. Не заслужил.

Оттащить бы мертвеца, да подальше в лес, пусть бродит себе меж сосен, пусть ищет тропу к избе, пусть не найдет ее. Оттащить бы, да боязно – сугробы высокие, сугробы рыхлые: упадет Ольга в снег, а сверху на нее мертвец наляжет, вовек не отпустит. Так и сгинет она, будет потом бродить себе меж сосен, искать тропу к избе.

И не найдет ее.

Тихо. Вблизи – тихо. Вдали – тихо. Снег – и тот тихо падает, словно боится женщины: вдруг она и на него прогневается да прогонит, куда ж ему тогда прикажете падать?

На мертвеца.

На мертвеца.

Укрой его.

Спрячь.

С глаз долой.

Игорь не пришел.

Весь день высматривала его Ольга, выглядывала. И боялась, и ждала. Боялась, что с полицией придет. Ждала, чтоб не спать одной.

Ночь опять растревожила. Всю смелость Ольгину с последним солнечным лучом проглотила. Принесла с собой шорохи.

Ольга не спала. Сидела на кровати и таращилась в темноту.

За окном не то ветер, не то шепот:

– Шшшш-шшшшш. Ты умрешь-шшшшшшшш-шшшшь. Шшшшш. Ты умрешь-шшшшшь.

Ольга уши закрыла руками, но от «ты умрешь» не скроешься. Шипит оно в голове, смерти Ольгиной просит. Убрала женщина от ушей ладони, вслушалась – вдруг и впрямь ветер, вдруг и впрямь мерещится.

У самого уха просипело:

– Умрешь-шшшшшь.

Вздрогнула Ольга, оглянулась, но лишь тьма за спиной. Неужто она ей нашептывает? Неужто она бедную пугает?

Многострадальный фонарь за окном замигал быстро-быстро и погас. Тьма сомкнулась вокруг испуганной женщины, ни просвета, ни надежды.

Раздался тихий стук в дверь. Тихий, но настойчивый. Укрылась Ольга одеялом с головой – нет меня, не стучите, нет меня.

Но стук и под одеяло проник, трясет Ольгу за плечи – вставай, хозяйка, отпирай дверь. А может, то Игорь посреди ночи домой просится? Припозднился. Замерз.

А его и не пускают.

А от него прячутся.

Нет, то не Игорь. Игорь бы кричал, Игорь бы звал. Игорь бы в дверь долбил громко обоими своими кулачищами.

А незваный гость стучит легонько, будто напоминает: гони – не гони, отправляй под забор – не отправляй, все равно приду, все равно найду, все равно из-под одеяла достану.

Сколько человек может не спать?

Нет. Не так.

Сколько человек может не спать и оставаться в своем уме?

* * *

Игорь вернулся к вечеру следующего дня. Молча вывалил из рюкзака десятка четыре пачек «Роллтона».

Ольга тоже ничего не говорила, хотя, завидев Игоря на пороге, обрадовалась. К радости тут же примешался страх – вдруг привел за собой сосед полицейских, а когда Ольга их не обнаружила, к ней пришло отвращение.

Женщина глянула на кучу желто-зеленых пакетиков, фыркнула и отвернулась. Игорь «Роллтоны» вывалил и оставил небрежной кучкой, не нужной никому.

В поселковом магазине он растерялся: что покупать-то, вот и набрал макарон быстрого приготовления, сколько нашлось в магазине. Продавщица даже на склад бегала, «Роллтоны» искала, все кудри растрепала.

Ночевать напросился к Пал Дмитричу – школьному сторожу. Пал Дмитрич не стал выведывать, отчего Игорь вместо одной ночи, на которую останавливался у него примерно раз в три недели, провел в сторожке две, отчего явился сейчас, когда совсем недавно был. На том и строилась своеобразная дружба этих двух мужчин: не допытываться.

Зазнакомились они просто: когда Игорь появился в поселке в первый раз, в поисках магазина наткнулся он на Пал Дмитрича, тот дорогу указал.

Во второй приход Игорь узнавал у школьного сторожа, где у них в поселке гостиница.

Сторож смеялся:

– Скажете тоже, гостиница! Такого у нас отродясь не бывало. Это вот ежели в райцентр пожалуете, то там, кажись, что-то имеется.

– А далеко до райцентра?

– Ну вот если пешком, то часов восемь, наверное. Если на велосипеде, то за четыре-пять можно управиться. Тут уж насколько хорошо ездить умеете. Если на автобусе, то двое суток.

Игорь не понял:

– Отчего же на автобусе дольше всего?

Пал Дмитрич хитро улыбался:

– Так это ж его ждать надо, он только послезавтра к вечеру сюда приедет. А тебе что, переночевать надобно?

– Да, –  коротко ответил Игорь.

– Так можно у меня, в сторожке вон. И кровать имеется. Узкая, правда, но ночку ничего, можно поспать, –  предложил Пал Дмитрич.

А Игорь возьми да и согласись.