Конфликту обычно предшествует скрытое напряжение, вызванное ущемлением интересов – односторонним или взаимным. Пока оно скрыто, мы говорим о наличии конфликтной ситуации, которая может длиться очень долго, а может доли секунды – как в анекдоте про ковбоя.
Помните? Ковбой сказал «Раз!», когда его кобыла споткнулась, а когда она споткнулась второй раз, то он, не говоря больше ни слова, пристрелил ее.
Так вот, конфликтогены – это слова, действия и даже бездействие, которые делают скрытое напряжение явным, с которых начинается ссора. Можно сказать, что конфликтная ситуация – это тлеющие угли, а конфликтоген – порыв ветра, который раздувает пламя.
Основными конфликтогенами являются:
демонстрация превосходства
проявление агрессивности
проявление эгоизма
М. К. Но один и в самом деле может в чем-то другого превосходить, превосходство – дело естественное.
Т. Б. Вот именно. Превосходство как таковое – вещь вполне объективная. Мы говорим о превосходстве в силе, скорости бега, выносливости и т. д., сравнивая людей по каким-либо параметрам. Кто-то может быть старше, кто-то лучше знает английский. Но
Надо сказать, что большинство этих проявлений автоматически появляются в поведении человека, если он находится в родительском состоянии Я.
М. К. Значит ли это, что даже если ты родитель, не стоит находиться в родительском состоянии Я по отношению к своим детям? В каком же тогда состоянии следует находиться?
Т. Б. Отличный вопрос! Конечно, во взрослом.
Вообще в процессе общения человек может находиться в одном из трех возможных состояний: детском, родительском и взрослом.
Детское состояние Я соответствует тому мироощущению, которое характерно для детей в раннем возрасте, когда они беспомощны, зависимы от родителей, наивны и безответственны. Они
Кстати, в детском состоянии Я можно чувствовать себя виноватым, но раскаяние в нем невозможно, потому что невозможна критическая оценка своих поступков. Даже когда ребенок говорит: «Прости меня! Я больше так не буду!», он просит вернуть ему любовь, которую родитель «отобрал», когда рассердился на него. А обещание не делать так больше – часто не более чем фигура речи, необходимая часть «формулы».
Одна моя знакомая поставила своего трехлетнего сына в угол – в темный туалет. И сказала, что не выпустит его оттуда, пока он не поймет, в чем именно провинился. Проходит около часа – ребенок не выходит из туалета. Устав ждать, она открывает дверь и говорит сынишке: «Ну, подумал? Понял?» Тот не отвечает. Тогда, разозлившись на его «упрямство», она говорит:
– Ах, так! Будешь стоять здесь до тех пор пока не скажешь: «Мама, так-то и так-то, то-то и то-то!»
Через минуту сынишка выходит из туалета и радостно произносит:
– Мама, так-то и так-то, то-то и то-то!
А в родительском состоянии Я человек находится тогда, когда он считает, что несет
Родительское состояние Я человек также усваивает еще в раннем детстве, наблюдая, как ведут себя его родители, копируя их поведение в играх. Это еще Пушкин знал:
Вот почему, вырастая, мы воспроизводим стиль поведения, который был характерен для наших родителей, даже если в детстве сами от него страдали. И даже давали себе клятвы никогда-никогда так самим не поступать. Но становясь в реальности отцом или матерью, мы как бы против своей воли «выдаем» те же реакции. Открываем рот – а из нас говорит наш отец или мать.
М. К. А взрослое состояние Я чем отличается? Ответственностью и за себя, и за других?